спасиб)) выкладываю небольшой следущий кусочек

«…Как ни странно, но на похоронах слез не было. Просто все слезы уже были пролиты… Мы стояли вдвоем у могилы и молча читали одну и ту же надпись: «Элла Харди. 1959-1999 гг. Жизнь коротка, но память вечна.» Эмили держалась молодцом, но меня это пугало больше, чем если бы она билась в истерике прямо здесь и сейчас. Такой удар по психике способен вынести не каждый. А ей ведь всего одиннадцать…
Дом сразу опустел. Такой атмосферы не было в доме даже в момент смерти отца. Он умер от какого-то страшного заболевания, название которого я не хочу, да и не смогла бы вспомнить. В это время с нами была мама… Мне было десять, а Эмили два года. С помощью маминой поддержки, которой было еще хуже, чем нам, я смогла пережить утрату родного мне человека. Сейчас же я должна была поддерживать свою сестру, как когда-то меня мама. Как я не срывалась – до сих пор остается для меня загадкой. Возможно, я просто очень хорошо понимала и знала, что она чувствует. Я старалась быть веселой и подбадривала Эмили своими фальшивыми улыбками. Но моя сестра отнюдб не была глупой. Она очень точно чувствовала, что на самом дела скрывается под этими «улыбками».
Я старалась содержать нас так, как это делала мама. Первые месяца два мы жили на заначки, найденные мною в комоде. Возможно, мы продержались бы и дольше, но я ни в чем нам не отказывала. Когда деньги кончились, пришлось мне бросить свои подготовительные курсы в институт и начать поиски работы. Знакомая картина, не так ли? Тысячу раз видела по телевизору, как герои попадали в аналогичные ситуации. Некоторые кончали жизнь самоубийством от безысходности. Но почти всегда все немного страдали и через два часа все внезапно начинали жить «долго и счастливо»… Тьфу! Одна ложь кругом… Ах да! Я устроилась на работу. Официантка – это звучит гордо. Платили немного, но я и не жаловалась, радуясь и этому. Ведь куда еще могут взять несовершившуюся студентку…
Где-то через неделю после начала моих трудовых будней я заметила, что Эмили все больше времени пропадает в школе. Сначало я не обращала на это внимания(мало ли, кружки какие-нибудь, подружки), но сестра стала хуже учиться. А однажды ее не было дома целый день. К вечеру, оборвав все провода телефона, когда мой голос стали узнавать и в полицейском участке, и в местной больнице, Эмили тихо вошла через заднюю дверь на кухню. Я налетела на нее, как коршун, и нервно затрясла за плечи:
-Ты хоть понимаешь, сколько сейчас времени!? Ты и меня в могилу хочешь загнать? – прокричала я охрипшим голсом и сама ужаснулась своим последним словам. Ожидая плача, криков о том, зачем я напомнила о маме, я испуганно взглянула Эмили прямо в глаза. Но она спокойно, не моргая, посмотрела в мои.
-Туда легко попасть… И мы все туда попадем… Скоро… - и, делая маленькие шажочки, она поднялась к себе. Я с выпученными глазами посмотрела ей вслед. Но не ее слова так ошарашали меня. А ее глаза… В тот момент я готова была поклясться чем угодно, что видела МАМИНЫ глаза, в которые я смотрела, пока держала ее в тот вечер на кухне… Тот взгляд снился мне еще около месяца, и я наконец смогла выбросить его из головы, но вот он снова всплыл в моей памяти. Пустынные серые глаза, полные безнадежности… Но при чем тут Эмили? Этот вопрос не покидал
меня в течение трех дней. А через эти три дня Эми снова пропала, но уже с утра, хотя было воскресение. Вспомнив ее слова о том, что мы все скоро попадем на кладбище, я туда и поехала.
Эмили сидела по-турецки прямо на земле перед маминым надгробием. Я как можно тише подошла сзади и дотронулась до ее плеча. Она вскинула голову и наши глаза встретились. Я отшатнулась от сестры и чуть не упала на соседнее захоронение. Снова этот взгляд… Эмили внимательно следила за каждым моим движением.
-Мы заставляем ее долго ждать! – тихо промолвила она и перевела взгляд на могилу. – Ей надоело виснуть между раем и адом…
-О чем ты говоришь? – нервно вскрикнула я. – Какой рай? Какой ад!? Что за чушь ты несешь? Перестань пугать меня своими выходками и не делай, пожалуйста такой взгляд!
Эми снова посмотрела на меня. Внезапно у меня закружилась голова и помутнело в глазах. Я вцепилась в ограду чьей-то могилы и направила все силы только на то, чтобы не упасть в обморок.
-Ты что – не слышишь? Перестань так смотреть на меня!
Еле открыв глаза, я тупо посмотрела на примятую опустевшую траву. Снова исчезла… Чувствуя, что сейчас упаду, я села прямо на месте и подползла к надгробию. Приложившись лбом к маминому имени, я наконец дала волю своим чувствам и заплакала.
-Мамочка! Я устала… - шептала я ей, глотая слезы. – Я больше не могу нести все это в себе. Я не понимаю, что происходит. Я теряю ее, мама! Я боюсь, что не смогу уберечь ее, мама! Где же ты? Где же…
Маленькая белая снежинка упала мне прямо на нос и растаяла. Вслед за ней медленно упала мимо лица еще одна, потом еще и еще… Первый снег ноября… Придаваясь молитвам и горестным мыслям, я не заметила, как уснула…

Глава 2.
«… Я остановилась на пороге и испуганно посмотрела на сестру. Та отвернулась обратно к окну:
-А я верю… - не дождавшись моего ответа, ответила Эмили. – Причем я уверена в их существовании. В последнее время мне кажется, что за меня живет кто-то другой… Я как будто наблюдаю за собой со стороны. Я помню сегодняшний день лишь отдельными фрагментами… Но скажи мне, Хелен, скажи, что я могла делать на кладбище!? – Тут она развернулась и я увидела слезы на ее лице. Не зная, о чем говорить, а о чем стоит умолчать, я присела на краешек кровати. Подумав, я рассказала ей все, не сказав лишь о ее взгляде и о моих дальнейших похождениях после ее исчезновения. Все это время она стояла и отрешенно смотрела на меня. Закончив говорить, я встала и обняла сестру. Она вырвалась и отскочила от меня:
-Что происходит!? Что со мной, Хелен? Я боюсь! Я не хочу, чтобы все это происходило со мной! И почему я!? – И словно в ответ на ее возгласы, на улице что-то громыхнуло. Подскочив от испуга, я медленно подошла к окну и выглянула. Боби прыгал около калитки и звонко лаял. За дверцой явно кто-то стоял. Я хотела было спуститься вниз, чтобы унять собаку, но внезапно Боби сам завыл и ускакал прочь за дом. Доверяя его интуиции, я бросилась к телефону и вызвала полицию, сославшись на воров…
...На следующий день к нам приходил «грозный дяденька», как называла полицейских Эмили в детстве, и долго расспрашивал нас, зачем мы их без надобности потревожили. Дело в том, что, когда они приехали, у калитки никого не было и, как показала экспертиза, замок никто не пытался взломать. Я уже начала думать, что я схожу с ума и что мне везде кажется опасность. Полицейский только качал головой на наши показания о вчерашнем. Вскоре он уехал и я сама подошла к калитке. Ничего необычного... «Нервный срыв!» - сама себе поставила я диагноз и пошла обратно в дом...»
«... Около недели все было спокойно. Мы с Эмили старались не вспоминать ни кладбища, ни нашего с ней разговора, ни полицейских. И я уже начала думать, что мы заживем нормальной жизнью – но не тут-то было...
...Снег валил так, что не видно было даже дерева, растущего против моего окна. Я сидела на подоконнике, погруженная в размышления. В последнее время меня начинала угнетать работа официантки – слишком уж длинные руки были у посетителей. Хозяин лишь находил разные отговорки – якобы такое в каждом «приличном» заведении творится. Я же начала меняться сменами с напарницей, которой работа в ночь приносила одни удовольствия... Я мотнула головой и переключилась на мысли об Эмили. Уже неделю ее не доставали «духи» и меня это почему-то не радовало. Я была уверена, что на этом ничего не закончилось. Как я убедилась в дальнейшем, я оказалась права... Но знала бы я об этом раньше...
Внезапно сквозняком громко захлопнуло дверь. От неожиданности я подпрыгнула и свалилась с подоконника. Потирая ушибленный копчик, я охая и ахая спустилась вниз. За обеденным столом сидела Эмили и что-то рисовала. Услышав мои шаги, она обернулась и спросила:
-Хелен, ты чего кряхтишь, как старая бабка? – и усмехнувшись, продолжила свое занятие. Не обращая внимание на подколы, я плюхнулась на соседний стул и недоуменно взглянула на рисунок. На листке бумаги был изображен черный заштрихованный круг.
-Что это значит? – продолжая  смотреть на круг, спросила я.
- Это луна,- просто ответила сестра. Моя правая бровь медленно поползла вверх. – И не смотри на меня так! Раз я сказала, что это луна, значит это луна.
-Да никто и не спорит. Только почему она...черная?
-Я себе ее такой представляю...
-Но если бы она была черной, мы не смогли бы наблюдать ее каждый день на небе...
-Это ее темная сторона. Которую мы не видим... – Эмили обмакнула кисть в черную краску и провела ею по «луне». – А кто сказал, что ее обратная сторона – светлая? – Я окончательно запуталась и уже собралась было возразить, но тут заскулил Боби и начал царапать дверь. Эмили резво соскочила со стула, накинула куртку и открыла дверь, выпуская собаку. Через минуту она снова вернулась. Я же продолжала думать о луне. Мне показалось, что после смерти мамы Эмили стала более рассудительной и вдумчивой. Мне пришла в голову мысль, что она, рисуя черную луну, думала отнюдь не о луне.
-Эй! Это всего лишь рисунок! Чего ты так загоняешься? – весело спросила Эмили и безжалостно скомкала листок. Решив повеселить меня, она лунной походкой отошла от стола и, эффектно повернувшись, бросила комок в корзину для бумаг. Ставшая ненужной бумажка обиженно ударилась об край корзины и отлетела в сторону.
-Почти двухочковый... – разочарованно произнесла Эми и пошла было подбирать комок, но внезапный странный вой Боби где-то во дворе заставил ее остановиться. Тут уже я вскочила и, накинув куртку, выбежала на улицу. Метель поубавила свой гнев, и теперь можно было различить очертания предметов под тусклым светом фонаря.
-Боби! – позвала я пса. Он не отозвался. Ко мне тихо подошла Эмили.
- Где он? – испуганно взяв меня за руку, спросила она.
-Иди в дом! – В ответ она лишь сильнее вцепилась в меня. Пришлось вместе с ней идти в другую сторону двора. Только что выпавший снег неприятно хрустел под ногами. Пробиравшись сквозь свежие сугробы, я заметила следы нашей собаки.
-Боби! – Снова нет ответа. Эми начала всхлипывать.
-Эмили, живо домой! –прикрикнула я на нее.
-Без Боби я не вернусь! – и она пошла вперед по собачьим следам. Я поспешила за ней. Далее произошло две неприятности: перегорел и без того тусклый фонарь – и мы потонули во мраке; и я наткнулась на какую-то пушистую кочку и, перелетев через нее, уткнулась носом в сугроб. Выплевывая снег изо рта, я повернулась и тут как назло зажегся фонарь. Увидев, ЧТО послужило мне препятствием, я заверещала, вскочила, схватила Эми в охапку и, закрыв ей глаза, бросилась домой. А на улице осталось лежать обескровленное тело лучшего друга человека...»

Ну как изволите! =))