Автор: я
Жанр: статья (внезапно)
Персонажи: некромаги
Рейтинг: G
Статус: закончен
Размер: мини
Предупреждения: добро пожаловать в мою голову. Все, что сказано - мое мнение и не более того.
От меня: Писалось оно «для себя», поэтому может быть несколько сумбурным. На художественность, публицистику и прочую ценность не претендует. Пожалуй, вот сюда критики не надо, это не фанфик. Не обижусь, просто нечего тут критиковать.
Я, как и большинство обитателей данного ресурса, пишу фанфики. Мой любимый фандом – «Таня Гроттер» Дмитрия Емца. Вселенная у него очень интересная, на мой взгляд, и дающая хороший простор для моей фантазии. А вот по мере написания фанфиков у меня в голове всплывают всякие мысли и обрывочки, пытающиеся состыковать то, что написал Емец с тем, что я знала о магии еще задолго до выхода в свет первой книги про Таньку, да и с тем, что узнавала после – и совсем не из фикшена. Словом «магия» я обозначаю в данном абзаце ритуалы, поверья, обряды, гадания и прочие довольно глубоко засевшие даже в современном быту действия, независимо от их результатов и отношения к ним разных групп людей. И вот по мере написания одного фанфика, я совершенно бездумно, на первый взгляд, зацепилась за Гензеля и Гретель. А потом задумалась и, кажется, поняла кое-что. Поэтому написалась эта почти статья.
Писать в конце каждого предложения «имхо» или «на мой взгляд», «по моему мнению» и прочее, я не стала. Скажу один раз: все, что здесь написано – это мое мнение, мои домыслы, мои логические выводы. Доказывать, что это истина в последней инстанции, да и вообще истина, цели нет. Потому что едва ли это так. Поэтому и ссылок, подтверждающих мои мысли, здесь нет. Писалось оно вообще «для себя», чтоб устаканить. А потом решила выложить – вдруг кому-то это покажется полезным/интересным, или просто разовьется дискуссия, углубляющая и еще больше раскрывающая данную тему. Спорам до хрипоты – «нет»! Каждый имеет право на свое мнение, свое видение и свои фантазии. Культурному обсуждению и обмену мнениями – «да»!
Начнем, пожалуй, с того, что Емец очень «обляпался», описывая некромагию. Взять хотя бы с Чуму-Дель-Торт и многочисленных баб-ёжек во главе с Ягге. Куда клоню, чувствуете? Постараюсь тут не лезть в мир Буслаева с его темно-светлыми стражами и полупрозрачной иерархией крылатых/бескрылых тварей. Все это было «после». А пока – древние силы.
Кто такая Баба Яга (Ягге)? Сам Емец описывает ее как древнюю богиню, принявшую новые правила игры. И правильно, в общем-то, делает: Баба Яга – Макошь в своем высшем проявлении, богиня древняя, сильная и многогранная. Со временем, вследствие прихода новой религии, она уступает свое место Святой Прасковье, а сама уходит в свое низшее воплощение, лесную колдунью-отшельницу. Атрибуты – уединенная лесная избушка (на курьей/курьих ножках), ступа, помело, высокий забор с конскими черепами на кольях; жаркая печь, в которой человека сжечь можно, а можно – к Кощеюшке в гости по огненному порталу; мертвый кот (у Макоши был живой), зелья, заклинания; котел – Зеркало Мира, в котором можно кого угодно увидеть, прошептав волшебное слово. Ягге у Емца – та самая Макошь, ушедшая «в тень», уступив место стражам (ангелам и бесам монотеизма). Остальные бабки-ёжки – коих в достатке набралось и на соревнования избушек на курьих ножках в Тибидохсе, и сколько их еще по всему миру рассеяно – ушедшие от преследования последовательницы (жрицы) нашей Макоши и ее зарубежных аналогов. Атрибутика у них схожая с самой Ягой, с поправками на «уклон» самой ведьмы, но неизменны ступы-метлы, избушки, уединенный образ жизни, и древняя, запрещенная ныне магия: вспоминаем подарки Тане от бабки-ёжки для решающего боя – классический гребень-лес и рушник-река (озеро), которые можно найти в сюжете многих народных сказок, русских ли, европейских или даже арабских. Достраиваем логически: зелья, травы, наговоры и многие дивные вещицы собственного сотворения.
Далее, как Емец описывает старуху-некромагиню, воспитавшую трио молодых некромагов:
«Где-то на Алтае жила темная ведьма. Чудовищно сильная темная ведьма. Из этих — старой закалки: ступы, травы, коты. Уединенно жила. О ней не знали ни в Магществе, ни на Лысой Горе. Она всех презирала и не шла ни с кем из своих на контакт. Даже на шабаши не летала. […] Так вот, эта темная ведьма серьезно занималась вуду и некромагией. […] Да она такие штуки там у себя мутила, что Чумиха отдыхает. Несколько лет назад ведьма ощутила, что скоро умрет. По-настоящему сильным ведьмам это известно заранее. Но темные ведьмы не могут умереть просто так, не передав никому своего дара. […] Иначе их агония будет длиться целые столетия и даже в Потустороннем Мире они не обретут покоя. […] А так как дар у нее был огромный, такой, какого один человек не вместит, она нашла учеников. Им было тогда лет по десять-одиннадцать. У них были не то чтобы магические способности, а так… задатки. В Тибидохс их бы точно не взяли. Но старуха ухитрилась их развить и передала им свой дар до капли. Всем троим». (Рассказ Верки Попугаевой, ТГ и КП)
То есть, практически полное соответствие тем самым бабкам-ёжкам, которых мы видели в одной из ранних книг по ТГ (кто напомнит в какой – тому печенька). С поправками на нелюдимый характер и стационарное жилище.
Емец сильно вкратце описывает жилье старой колдуньи устами Глеба, делая в тех нескольких строках упор, скорее, на восприятие всего этого самим Глебом. Так, пара фактов: землянка 3.5 метра глубины (дословно – на том уровне, на котором обычно хоронят покойников), ласковый, но мертвый облезлый кот, отрубленная рука и упырь, ее ищущий, да всякие копошунчики невнятного происхождения по углам да под землей. И – венец всего – фраза Глеба:
«Когда старуха умерла, мы даже плакали, особенно девчонки».
Логически: старая ведьма колдовала исключительно из любви к искусству (иначе бы давно мир завоевала – была сильнее Чумы, а Чума такую войну развязала, что до сих пор аукается), сама по себе была миролюбива и в целом, была у них такая вот семья, где она стала вполне любимой бабушкой своим выжившим внучкам. С детьми она явно занималась, воспитывала, прививала им манеры; свободное время у них точно так же явно было – Глеб, например, рисовал; все трое – эрудированны и начитанны обычной литературой в том числе. Конечно, про широту морального коридора этой семьи можно тоже поговорить: профессиональная, так сказать, деформация личности – когда работаешь каждый день с силами смерти, то чужая смерть тебя особо не трогает, ну умер и умер человек. Ну убить и убить, тоже мне проблема. Это не есть хорошо, для среднестатистического человека это дикость, в голове не укладывается, но… у того же самого среднестатистического человека не укладываются в голове и традиционные мусульманские и индийские браки, в которые отдают девочек с двенадцати (12, Карл!) лет, абсолютно не учитывая их мнения по этому вопросу; даже на территории РФ есть регионы, где девочек (правда, уже старше) все так же отдают замуж без их согласия. И ничего, для нас – дичь, для них – норма. Чужой монастырь, одним словом, наш устав там лишний.
Немного непонятно при таких раскладах, какого рожна некромагию запретили, если всякие баб-ёжки – вполне себе мирное племя. Чтоб чужих детей на пороге смерти не воровали, разве что. Но – опять же, весьма натянуто, ибо некромагия или нет, а темные колдуны такого уровня силы ну очень не любят умирать с даром на плечах, так что все равно наследник нужен.
И, сюда же, пару слов о кодексе, об этом пресловутом кодексе и моем к нему отношении:
1. «Кодекс – это законодательный акт, содержащий систематизированные нормы какой-либо отрасли или нескольких отраслей. Структура кодекса часто отражает систему отрасли. Сама же кодификация — процесс, направленный на сбор разрозненных, фрагментированных норм в единый нормативный комплекс».
2. «Кодекс – это единый, свободный, внутренне согласованный кодифицированный акт (закон, иной нормативный акт), обеспечивающий полное и системное регулирование данной группы общественных отношений».
Есть еще несколько определений слова «кодекс», но суть, думаю, ясна. Самые известные из приведенных Емцом в книге строчек кодекса о невозможности умереть, не передав дар, опровергаются самым же первым рассказом об этих некромагах («Но темные ведьмы не могут умереть просто так, не передав никому своего дара. […] Иначе их агония будет длиться целые столетия и даже в Потустороннем Мире они не обретут покоя»). Ну и далее по тексту. То есть, могут они умереть, просто неприятно это будет. Так что «кодекс некромага» – всего лишь кодекс в самом обычном значении этого слова.
Теперь о самой Чуме-Дель-Торт:
Совершенно свихнувшаяся на мировом господстве мадам, обладавшая невиданной мощью. Как и Древнир, «баловалась» некромагией. Но, судя по стабильно красненьким искрам, некромагом таки не была. Или Емец еще не придумал отдельного понятия «некромагия» с цветовой дифференциацией. Эта версия мне нравится больше, и я предпочитаю считать Чуму некромажкой. На это есть несколько причин: передача своих сил победившей ее Таньке, ее фраза про нелюбовь колдовать кольцами (мол, не предназначены они для настоящей магии), любовь к нежити, довольно-таки долгая жизнь даже в разрушенном тельце и упомянутое где-то в книгах мирное общение с наставницей юных некромагов. У меня еще одна группа вопросов, все покоя не дает: а зачем старая Чуме рисунки Глеба показывала-то? Талантом внучка хвасталась, что ли? В каких на самом деле отношениях состояли Чума и безымянная старая ведьма? Подобие дружбы? Старая была сильнее Чумы, но сподвижничество ей было явно неинтересно, иначе мы б о ней «услышали» в книгах. А что Чуме было ходить «на чай» и листать творчество дитятки, если бабки не были друг другу хотя бы интересны.
Сама бабка, кстати говоря, позиционируется как просто темная ведьма, практиковавшая некромагию и вуду среди прочих прелестей колдовства во имя колдовства. Детишечки ее тоже практиковали вуду. Вот только в какой-то момент все это дело забывается и Емец вводит термин «некромаг» как альтернативу понятию «плохой человек, с которым нельзя иметь дело», лишь бы девки-читательницы не фанатели от Глеба и продолжали верить в Ваньку. Он еще потом Тантала таким кадавром вводит в повествование, что ужас-мрак-жуть. Лишь бы закрепить, что некромагия – это плохо. И в Глеба подсаживает, чтоб наверняка. А то все слепые, не видят, что Глеб и без Тантала то еще сокровище. Тут уж даже я мальчика жалеть начала и проявлять лояльность.
В общем, Емец с некромагией… посчитал, что «и так сойдет», и читатель должен быть либо очень доверчив, либо наивен, либо глуп, но два и два складывать ни в коем случае не должен. Иначе получится то, что получилось у меня, а именно: широко распространенная по всей вселенной ТГ некромагия (из всех щелей, что называется: Сарданапал – и тот поднимает оживленку-Медузию, а это… ну вы поняли, да?) и вполне адекватные, совсем не свихнувшиеся темные страшные чудовища, некромаги. Чума – та просто с головой не дружила, вне зависимости от своей специализации, Тантал и вовсе – персонаж-функция. А психов везде найти можно, в любой прослойке.
Сама же «некромагия» в полном, широком ее смысле, до введения шаблона «некромаг – это фу» – единственная адекватная магия, имеющая глубинные, истинные корни из реальной жизни, пусть и весьма древней. Все эти кольца-искры-заклинания – дань волшебным палочкам мамы Ро и стебу, ставшему основой рождения вселенной ТГ, в самих же книгах идет прекрасное расслоение на магов, пользующихся кольцами, затем более сильных интуитивщиков, и, наконец, баб-ёжек и некромагов, практикующих силу «нутряную», назовем ее так, глубинную, истинную. Запрещенную в мире Тани Гроттер, да.
Теперь про Гензеля и Гретель. Ведь все знают эту сказку? Если вкратце: сильный голод, родителям нечем кормить детей, и они отводят их в лес на корм волкам. В более поздней вариации – родитель только один, и классикой жанра впихивают мачеху, которая и затеивает избавление от детей. Детишки не сильно растерялись, в первый раз вернулись по камушкам, которые бросали на дорогу, а второй раз – уже победив ведьму, которая заманила их к себе в дом с помощью красивой сладкоголосой птички. Брат и сестрица проводят у ведьмы несколько недель, ведьма заставляет Гретель откармливать своего брата на убой, чтобы старая им полакомилась. По возвращении домой их ждет известие о смерти матери/мачехи, что наталкивает на мысль о единстве родительницы с ведьмой.
Сюжет довольно распространенный для Европы 1200-1400-х годов: тогда и в самом деле такое случалось. И в более ранние века – и подавно. В русской версии есть подобная же сказка про сестрицу Аленушку и братца Иванушку, с сюжетом один-в-один, кроме поправок на русский быт – не голод, а недосмотр сестры. А еще есть сказка про Машеньку, в которой она «кота со двора сманила, ступу разбила, огни в черепах погасила».
В общем, примем сами сказки за лопухоидную-отцензуренную версию в рамках избранного мной канона и немного, самую малость, состыкуем с более-менее упорядоченной уже информацией по некромагии у Емца.
Вопрос первый: почему я считаю, что все было не так, и тут надо что-то стыковать, и причем тут вообще некромагия?
Сказка, как говорится, ложь, да в ней намек. Все эти древние народные сказания-мифы – не просто потешки детям. Это фольклор, устная народная энциклопедия древних знаний. Другой вопрос, что знания эти предали анафеме, заставили забыть усилиями социальной эволюции, пошедшей именно тем путем, которым она пошла в нашем мире. Но кое-что вытащить отсюда все-таки можно. Например, самую суть, основу, проходящую через подобные сказки всех живущих народов.
Объединяет все эти сказки не только общая направленность сюжета – дети попадают в уединенное жилище ведьмы, самостоятельно или же их воруют, а потом благополучно возвращаются; но и то, что они проводят там какое-то время, выполняют какие-то поручения, «побеждают» ведьму и выходят вольными пташками в мир.
Ни на что не похоже? Просто добавим времени: не пару дней-недель, а несколько лет. Добавим заданий: не воды натаскать, а что-то посложнее, поглубже. И смерть ведьмы: не убили ее дети, а проводили в иной мир, приняв ее дар.
Вопрос второй: почему именно поздне-германские Гензель и Гретель, а не родные Аленушка и Иванушка?
Потому что только в этой из известных мне сказок, в раннем ее варианте, идет явный намек на родных детей ведьмы: изначально у детей в сказке не злая мачеха, а вполне родная мать, выгнавшая детей на смерть, и умершая одномоментно с ведьмой.
Почему выгнала? Это совсем просто, не хотела «палиться» перед мужем и людьми, даже до инквизиции позднее язычество и раннее христианство весьма жестоко относилось к колдунам. У кого зависть, у кого страх, но одно непреложно: общество весьма натянуто относится к тем, кто отличается от массы.
Имена персонажей, кстати, прекрасны: Гензель это сокращение от Йоганса (Иоанн, Ханнах, Иван), а Гретель – от Маргарет (Моргана, Мора… Марья, прикиньте). Древние, вечные, общекультурные имена.
Вопрос третий: почему я считаю передачу одного дара более, чем одному ученику, феноменом?
Во-первых, и в-основных, потому что ненаследственных колдунов такой силы, чтоб «одному человеку дар не вместить», должно быть крайне мало. Иначе не мир получается, а гнездо химер. И во-вторых, потому что дар, сила, суть волшбы – называйте как хотите – разделенная Емцом между тремя ребятами, связала их в нечто единое. Они чувствовали друг друга на расстоянии не только ментально, но и физически (эпизод из «Перстня с жемчужиной», например), и могли становиться «единым организмом», как в решающем эпизоде из «Колодца Посейдона».
Боюсь, это была не метафора, потому что по более глубокому размышлению на эту тему, я пришла к выводу, что такая магия, пущенная по жилам трех отдельных тел, будет их связывать и метаморфизировать их сознание, приводя их к чему-то единому, уже не требующему предварительного действия-объединения сознаний. Со временем. Вопрос: с каким? Ответ: зависит от силы самого участника тандема.
И вот теперь самая короткая, наверное, часть, суть данной статейки: связь учеников, объединенных одним даром.
Первое, что сделала ведьма-мать, это инициировала своих детей. Обряды инициации существовали везде и всегда, и выражались в раскрытии природных способностей подросших до определенного уровня детей. И, если я ничего не путаю, ступеней инициации всегда было несколько. Так и здесь: детишки подросли до определенного этапа, и пора было их инициировать. Можно, конечно, было подождать – не такие они были взрослые, время еще было, но, видимо, мать чуяла близкую смерть, и оттого поторопилась.
Для Гензеля и Гретель эта связь была естественной, так как они были, во-первых, родными братом и сестрой, а во-вторых, детьми той ведьмы, что передала им дар. Так что именно для них, полагаю, никаких фатальных последствий от этой связи не было: у них и без того мощная, кровная связь. И дар был их, родной, наследственный. Их кровь приняла его, их душа не видела в нем «чужака», как и сама магия не видела в детях ничего, что ей нужно было менять. Она просто разделилась между ними «по ролям»: на бабью волшбу для Гретель и корневую для Гензеля. Инь и Ян, если так понятнее. Действие этих двух составляющих одинаковое, однако есть небольшие нюансы в источниках, откуда и как черпаются и аккумулируются силы, и в результатах. Нюансы небольшие, а потому ими можно легко пренебречь. Просто учесть, что нутряная женская волшба немного отличается от нутряной мужской, вот и все.
Далее: магия, передаваемая по наследству, со всеми условиями факта предсмертной передачи дара (в нашей с вами реальности ритуал простейший, подать чашу с водой и прикоснуться рукой к руке), тем сильнее, чем больше ступенек-поколений она прошла. Ну, логически: даже у Емца некромаг, победивший (убивший) соперника, забирает его дар. При этом свой собственный, который в нем был от рождения, да плюс тот, который он получил от учителя, он никуда не теряет. Получаем мощнейшую наследственную магию поколений, ту самую, утраченную многими, родовую защиту. Ну и в контексте рассматриваемого предмета и фандома – силу.
И далее: так как магия для Гензеля и Гретель была родная, то, при обоюдной естественности восприятия, не должно было возникать эффекта «уколется один – кровь у обоих». Они стали носителями двух разделенных частей дара, и каждый потом передаст свою часть своим детям.
В общем, у тех ребят, которых я так бесцеремонно впихнула во вселенную Тани Гроттер и окрестила некромагами, были одни плюсы от их общего дара.
И совершенно другую картинку мы получаем при передаче ничем изначально не связанных между собой детям.
Да, Емец устами Лены Свеколт говорит, что «Глеб взял от бабки все худшее», подразумевая, что девочкам досталась самая мягкая, безвредная часть магии. И, глядя на канонные характеры Емцовских некромагов и проводя параллели между силой и мужественностью, спорить с этим не хочется. Бабкин дар, действительно, вполне логично разделился на мужское и женское. Грубую, требовательную силу (Глеб) и пылкую, любящую интуицию (Жанна). Ленка тут выступает девочкой-функцией, беря на себя нейтральную роль «мозгов» для них обоих.
А теперь делаем поправки. Бабкин дар не видел в детях никакой связи. Да и не было ее у них – и не бабкины они дети, и вообще из разных семей. Даже разных национальностей, Емец неплохо нарисовал это их внешностью, тем самым полностью убив возможность хотя бы на какое-нибудь, пусть самое завалящее дальне-клановое родство. А поскольку дар этот, вдобавок, был не побежденным, а принятым от учителя, то он вообще стал для детишек вещью в себе. Он их связывал через преодоление их естества. Возник эффект «уколется один – кровь у обоих», потому что никаким другим образом чужие люди друг друга почувствовать не смогут. И возникла ломка сознания, подстраивание более слабых участников под более сильных. И тут вот группа вопросов возникает: если для сильного в партнерстве участника, скорее всего, никаких неприятностей нет, то слабые теряют индивидуальность и становятся отражением сильных. Нравится ли это им? Осознают ли они перемены в себе? Принимают ли их? Могут ли бороться, тормозить, отменить, в конце концов, этот процесс?
На первые три вопроса ответ простой: зависит от самого человека. А вот с последним все интересней.
Если человек осознал процесс перемен в себе, отследил «концы», понял, что недоволен результатами и вектором прогресса в целом, то, разумеется, бороться и тормозить он может и будет. А отменить… только выйдя из связки, то есть, распрощавшись со своей частью чужого дара. При этом свой родной, естественный дар, человек не утратит и по-прежнему останется развитым инициированным колдуном. Может потом увеличивать, наращивать свою мощь традиционными способами – побеждая «плохих парней» и тренируя собственные навыки.
Как выйти из связки? Полагаю, что способов должно быть несколько, но, поскольку связь нескольких чужих детей чужим даром принята мной за феномен и большую редкость во вселенной Емца, то этот вопрос толком не изучен. Я предполагаю один способ, который «наверняка»: через смерть и возвращение. Штука рисковая, сложная и, мягко говоря, не слишком вероятная.
В общем, не повезло Емцовским юным некромагам. Особенно, в свете моих дальнейших раздумий над их даром. Но это – когда-нибудь потом.
