Искусство исцелять
Утро началось для Елизаветы ароматом чая с лимоном. Она похлопала ресницами, стряхивая с себя бред лихорадочного полусна, и улыбнулась. Но улыбка тут же угасла, стоило девушке увидеть поднос с завтраком, стоящий на тумбочке, приставленной к постели.
«Он остался. Глупый, не понимает, как мне тяжело его видеть. Чего он добивается?»
Головная боль, которая, казалось, утихла за ночь, навалилась с новой силой. Есть сразу расхотелось. Лиза облокотилась на подушку и отхлебнула вкусный чай.
«Трав добавил. Все же, какое ему дело до меня?»
- Доброе утро.
Глеб стоял, опершись на дверной косяк, и внимательно смотрел на ведьму. Той захотелось снова швырнуть в него что-нибудь, устроить скандал, наговорить что угодно, лишь бы он ушел, и на этот раз – навсегда. Но вместо этого Зализина заставила себя улыбнуться в ответ на его приветствие. Некромаг едва заметно дернул уголком губ и покачал головой.
- Я уже здорова, - Лиза старалась быть убедительной, но Бейбарсов снова ухмыльнулся.
«Что она с собой делает? Отказаться от магии только потому, что у меня ее тоже нет? Это еще можно понять. Но отказаться от жизни… Не позволю. Я и так сломал достаточно судеб».
- И не надейся, - парень протянул ей термометр и кольцо.
Волшебница ошарашенно смотрела на дверь, тихо закрывшуюся за Глебом, и пыталась понять, что он хотел сказать этим.
«Нет. Я его не надену, - думала она, глядя на свое магическое колечко. – Из-за моих выходок Ваня и Глеб остались без магии. Довольно».
Лиза отодвинула остывший чай и пыталась не рыдать в голос, но ничего не выходило. Все эмоции, которые она пыталась закопать поглубже, прорвались наружу отчаянным воем загнанного зверя.
И снова эти сильные руки, прижавшие ее к груди. Она пыталась оттолкнуть его от себя, но сил не хватало, и он крепко прижал девушку к себе, не оставив ей возможности вырываться.
- Тебе больно.
- Пусти меня, - сквозь всхлипы было почти непонятно, что Лиза хотела сказать.
- Это пройдет.
- Пусти, ну! Какого Древнира ты сюда приперся?
- Поверь мне, просто поверь: пройдет.
- Да отвали уже, ты мне не нужен!
- Все будет хорошо.
- Все будет хорошо, когда я умру.
- Что за бред? – от изумления Глеб отпустил Зализину, и она рывком отодвинулась к стене.
Бейбарсова удивили не слова – подобную чушь он слышал по сто раз на дню, когда они жили вместе. Его поразила интонация. Сейчас Лизка не позировала, не шантажировала, не устраивала сцену. Ей действительно было плохо.
- Это не бред. Подумай сам: я отравляла жизнь Тане; хотела заполучить Ваню любой ценой – и, вуа-ля! – моими силами Гроттер дарит мне тебя; но и ты со мной тоже был глубоко несчастен; я уверена, не будь этого Чумихиного Локона – ты бы не связался с Зеркалом. Все, все, кто оказывается рядом со мной, страдают от меня! Я не могу так больше жить! Не могу – и не хочу. Если я умру – всем будет лучше.
- Нет.
«Ты ведь не любишь меня. Зачем тебе моя жизнь?»
Глеб настойчиво пододвинул к ней поднос с нетронутым завтраком и открыл настежь окно.
- Ты освободилась от влияния Локона?
Лиза, потянувшаяся к тарелке с бутербродами, вздрогнула.
- Не знаю, - прозвучало через несколько секунд. – Знаешь, меня тянет к тебе, но… боюсь, это уже не Локон, - добавила она намного тише.
Но Бейбарсов услышал.
«Сегодня», - решил он для себя.
То ли погода была несказанно хороша для начала мая, то ли некромаг добавлял в чай не только мяту и липовый цвет, но после ужина Лизка выбралась из-под одеяла и с интересом смотрела лопухоидное телевидение. Впервые за долгие месяцы.
На следующий день она проснулась абсолютно здоровой. В квартире было по-утреннему тихо.
«Наверное, не проснулся еще», - подумала ведьма, до глубокой ночи смотревшая телевизор.
- Доброе утро! – с улыбкой произнесла девушка, открывая дверь кухни.
Но ответом ей была все та же тишина. Плед, которым некромаг укрывался, аккуратно сложенный лежал на табурете, на столе же лежала картина, выполненная в карандаше. Лиза аккуратно взяла в руки плотный лист. На нем была изображена девушка в полупрозрачном платье, вскинувшая руки и грациозно изогнувшаяся в сложном движении, а зрителями этой диковинной танцовщицы были многочисленные языки огня. Казалось, они ласкают ее тело, не причиняя ей никакого вреда. Зализиной показалось, что платье – красное, под цвет огня. Ведьма вгляделась в лицо стройной красавицы – и ее сердце пропустило такт.
- Ты никогда меня не рисовал раньше, - прошептала она..
На оборотной стороне была небольшая подпись. Прочитав ее, девушка захотела плакать и смеяться одновременно.
«Танцующая с пламенем». Ты не сгорела в пожаре, ты не сгоришь и сейчас».
Лизка смахнула непрошеные слезы с лица:
- Не сгорю. Обещаю.
И первое, что она сделала после своего обещания – это повесила картину на стену. Заклинанием.
Новый старый мир
- Обретайссимо!
Зеленая искра, светлая и яркая, ненадолго зависнув в центре комнаты, понеслась в прихожую, скользнула в щель неплотно закрытой дверцы в шкафу и растворилась в обычном лопухоидном пылесосе. Зализина усмехнулась.
- Да уж, Ягун, куда тебе, с твоей перхотью барабашек! У меня пылесосик покруче будет.
Одевшись в плотный драконбольный комбинезон, подхватив небольшую дорожную сумку и выбравшись на крышу дома, Лизка с удовольствием выкрикнула среднескоростное полетное заклинание и понеслась в сторону Буяна. Спустя восемь часов она пересекла радужную Гардарику и, нарочно приземлившись перед главными воротами, показалась Пельменнику.
- Пароль, - как всегда, пробасил циклоп.
- А нету, - девушка весело, совсем как в детстве, показала охраннику язык и, шепнув заклинание невидимости, перебежала через старый мостик надо рвом.
Циклоп долго еще вертелся и оглядывался, пытаясь понять, куда скрылась девчонка. Вот уже которое столетие он попадался на эту нехитрую детскую шутку. А Елизавета, тем временем, свободно прошла к когда-то любимому замку первой школы магии.
«Кажется, я не была тут целую вечность. Интересно, кабинет директора на прежнем месте? Впрочем, о чем это я, Гроттер тут уже не учится – стало быть, Тибидохс никто не развалит так, что его придется заново отстраивать. Надеюсь, Ванечке хорошо с ней».
Крупный кошак золотистой масти, гордо именуемый Сфинксом, недружелюбно осклабился на недавнюю выпускницу и выгнул спину.
- Да ладно тебе, не делай вид, что забыл меня. Академику лучше доложи.
Лениво потянувшись и зевнув, не спуская при этом с девушки солнечно-желтых глаз, Сфинкс спрыгнул со своего любимого карниза на косяке и по-хозяйски зашел в кабинет.
- Да-да, входи, Лиза, - донеслось из-за двери через несколько секунд. – Здравствуй. Рад тебя видеть, - Сарданапал внимательно посмотрел на свою бывшую ученицу.
«Удивлен. Насторожен. Не рад».
Приподнято-игривое настроение девушки развеялось без следа.
- Добрый вечер, Академик Сарданапал. Я Вас не отвлекаю?
- Нет-нет, что ты. Я не занят. Садись, - он махнул рукой, придвигая кресло. – Ты хотела что-то узнать?
«Торопит. Хочет отделаться. Не разрешит».
- Да, если можно, - все-таки, она решила рискнуть. – Я бы хотела поступить в магспирантуру.
- На какое отделение? – Черноморов скрыл удивление за улыбкой, но Лиза заметила небольшое напряжение в мимике директора.
Ей всегда, еще со времен ее лопухоидного детства, хотелось быть хорошим предсказателем. До поступления в Тибидохс ее раздражали синоптики: из-за их вечных ошибок мама в солнечные дни укутывала ее в плащ и вручала в школу зонт, или не пускала на прогулку, ссылаясь на возможную грозу; позже, уже живя среди магов, она на себе испытала последствия неудачного пророчества, что только укрепило ее уверенность в выборе будущей профессии.
«Откажет».
- На потустороннее, - голос не дрогнул.
- О… ко мне? – Сарданапал немного помедлил с решением. – Что ж, Лиза, добро пожаловать. Попытаешься догнать первый курс или подождешь до следующего учебного года?
Оказавшись в комнате, рассчитанной на двух девочек, Лиза свободно выдохнула. Начинается новая жизнь, такая, о которой она всегда, порой даже втайне от самой себя, мечтала. Мельком взглянув на разбросанные на обеих кроватях вещи и неаккуратный письменный стол, из неплотно задвинутых ящиков которого выглядывало избыточное содержимое, педантичная в плане порядка Зализина поморщилась. Судя по торчавшему из среднего ящика корешку «Рун Друидов», здесь обитала магспирантка-первокурсница.
- Опа-на! А ты что здесь забыла?
На Лизу с вызовом смотрела астеничная девица лет четырнадцати на вид. Ее темные волосы совершенно не гармонировали со светло-серыми глазами, что создавало не слишком приятное впечатление о ней.
- Я твоя новая соседка, - Лиза старалась не придавать голосу никаких эмоций, особенно раздражительных.
- Вот обрадовала, - девчонка расслаблено плюхнулась на одну из кроватей, одновременно зашвыривая сумку с книгами куда-то в угол. – Только Черной Вдовы мне тут не хватало. Ты же ушла, нет?
Пораженная Лиза, услышав отвратительно-знакомое прозвище, присела на краешек стула.
- Мы разве знакомы?
Соседка Зализиной уткнулась в «Сплетни и бредни».
- Лично – нет, если тебя это интересует, - ответила она, не поднимая от журнала взгляда.
- Ну и откуда тогда обо мне знаешь?
- Действительно, откуда весь Тиб знает о Бедной Лизон?
«Дерзим, значит. Ну, что ж, и мы не лыком шиты».
- Чтоб к моему возвращению привела комнату в божеский вид, - приказала хамке Зализина и направилась к двери.
- Или – что? – малолетка вульгарно рассмеялась. – Устроишь мне истерику?
Лиза остановилась и слегка повернула голову, так, чтобы взгляд получился свысока.
- Да. С голубыми искрами. Как меня Глеб научил.
Отказав себе в удовольствии полюбоваться видом обомлевшей нахалки, ведьма гордо вышла, не закрыв за собой двери, и пошла в библиотеку: она решила освоить к сентябрю материал первого курса, и поступить сразу на второй.
Блеф удался: после ужина, на остатки которого Лиза все-таки успела, и полутора часов, проведенных во владениях Абдуллы в поисках учебников, девушка вошла в сносно прибранную комнату. Приструненная соседка с видом оскорбленного достоинства читала лопухоидный романчик, нарочито не замечая вошедшую.
Новой магспирантке это было только на руку – не будет отвлекать от учебы пустой болтовней.
Утром Лизка подскочила на кровати от громкого стука в дверь.
- Милка, хорош спать! Милка! – доносился из коридора звонкий женский голос.
«Милка, надо же! Совсем не вяжется. «Зорька» ей гораздо больше пошла бы».
- Кофеус Взбодреус, - прошептала Зализина, выпуская в спящую соседку пару искр.
Та мигом проснулась и ошарашенно уставилась на «подругу».
- Чур меня, кошмарный сон! – пробурчала недовольная Милка, а затем крикнула девушке за дверью: – Жень, сейчас выйду!
- Чур меня, кошмарная соня! Впредь избавь меня от подобных утренних радостей.
- Надеюсь, хоть пары у нас с тобой раздельные?
Лиза лишь хмыкнула и отвернулась.
«После завтрака узнаем».
«Потусторонний» реферат
В Общем зале было полно народу. Оно и понятно – пропустить завтрак никому не хотелось. Стоило Зализиной подойти к столам, как многие начали коситься в ее сторону, перешептываться и посмеиваться. Действительно, о ней знал весь Тибидохс. По крайней мере, старшая часть его населения.
«Какая же я наивная дура! Думала, раз наших никого нет, так меня тут никто и не знает. Как будто наш класс единственным был. И ведь не заставишь уважать себя просто так, раз за два года не забыли».
От этих мыслей на глаза навернулись предательские слезы, и Лизе впервые в жизни захотелось провалиться сквозь землю со стыда.
Сквозь мутную пелену в глазах девушка заметила, как кто-то с дальнего столика помахал рукой.
«Неужели меня кто-то зовет? Нет, наверное, не мне».
Но в тайной надежде она подошла поближе. Быстро вытерев глаза, она присела за столик Ягуна и Лотковой. Катя недобро посмотрела на своего парня, мол, на *зачем* ты эту особь к нам пригласил. Ягун коротко взглянул на Лоткову, и его взгляд можно было истолковать как «тебе казенного стола жалко, что ли?»
- Какие люди в Тибидохсе, я зверею! Какими судьбами? – он широко улыбался, умудряясь при этом жевать вафли в шоколаде.
- А что глаза на мокром месте? Ожидала увидеть здесь Ванечку и Глебушку? Бедняжка ты наша, – Катюша, видимо, была в самом плохом из возможных женских настроений.
Лизка на секунду задумалась над ответом.
«Не поддаваться. Не игнорировать. Не хамить».
- У меня аллергия, Кать. На излишнее участие, - она многозначительно, но спокойно смотрела в глаза Лотковой. – Да и вряд ли я успела соскучиться по Глебу за сутки.
Первая красавица Тибидохса, не ожидавшая подобного поворота, положила себе на тарелку сразу две таких вредных для ее точеной фигурки венских вафли и залила их не менее вредной сгущенкой. Избавиться от Зализиной у нее не получилось. Она немного подумала и добавила шоколадного сиропа.
- А мы вот к экзаменам готовимся, - поспешил разрядить слегка напряженную обстановку миролюбивый Ягун. – Преподы – звери, жуть просто, что творят!
Лиза мысленно поздравила себя с еще одной маленькой победой, и дальнейший разговор уже протекал в предложенном Ягуном безобидном русле.
- К следующей среде я жду от вас рефераты. Подходите к столу, тяните темы, - завершил лекцию Академик.
Первокурсники по одному потянулись к преподавательскому столу. Кто-то улыбался попавшейся теме, кто-то хмурился, Женька с криком «Круто, круто, круто-о-о!» эмоционально подпрыгивала, казалось даже, она готова расцеловать Сарданапала. Милка же, прочитав тему «Обратимые и необратимые изменения ауры мага при длительном нахождении в непосредственной близости от Жутких Ворот» произнесла нечто, отдаленно напоминавшее арабское ругательство. Зализина забрала последнюю бумажку. «Остаточные явления последствий пространственно-временных изломов Исчезающего Этажа». Лиза посмотрела на директора, и ей почудилось, что он улыбнулся себе в усы.
- Везет же некоторым, - заглядывая через плечо в лизкину бумажку, возмутилась Милка. – Самую легкую тему отхватила.
Ведьма благодарно посмотрела на Черноморова и поспешила на обед.
Исчезающий Этаж был слишком мало изучен: в учебнике по истории магии он упоминался вскользь, как одна из загадок Тибидохса; в «Потусторонних мирах и иных измерениях» подробно, в общем-то, объяснялось, что существуют порталы в иные измерения и потусторонние миры, приводились конкретные примеры как первых, так и вторых, давалось подробное описание их действия на стражей, магов, лопухоидов и животных, но и там Исчезающему Этажу было уделено неприлично мало внимания. Вот, что о нем было сказано:
«Вероятно, в школе магии для трудновоспитуемых волшебников «Тибидохс» один из этажей обладает некими свойствами портала или чего-то подобного. Из-за его постоянных исчезновений он был назван Исчезающим Этажом. Доподлинно известно, что все предметы, находящиеся на этом этаже в момент его исчезновения, исчезают вместе с ним, и с появлением этажа-портала все неодушевленные предметы остаются на своих местах, однако любое живое существо исчезает без следа. Еще ни одному магу или стражу не удавалось вернуться оттуда, если они не успевали покинуть этаж до исчезновения.
Существует гипотеза, что, исчезая, Этаж появляется в ином мире или времени, близком по своему энергетическому и физическому строению к нашему. Если отталкиваться от этого предположения, то можно сказать, что Исчезающий Этаж является не порталом, а точкой пересечения миров, времен и измерений, существующей вне вселенных, и лишь спорадически появляющейся в одной или нескольких из них. Но, учитывая отсутствие даже приблизительного графика исчезновений, все попытки изучения этой загадки становятся крайне опасными и практически невозможными».
- Не густо, - пробормотала себе под нос Елизавета, когда Абдулла дал ей несколько книг, содержавших эти два абзаца из учебника слово в слово, независимо от даты издания. – А сам-то ты что-нибудь знаешь об этом?
Абдулла почесал нос, уплывший на затылок, выловил бородавку со лба, внимательно рассмотрел ее и запрятал в складку чалмы. Проморгав глаз, который был на подбородке, он, наконец-то, соизволил заговорить:
- О, нижайшая из смертных, гнойник на моей душе! Я всего лишь скромный библиотекарь, разве могу я знать более ученых мужей всех времен, чьи труды я перечитывал на протяжении долгих тысячелетий?
- И эта дурочка сказала, что тема самая легкая!
- А что за тема? – Абдулла вмиг собрался и заинтересованно уставился на Зализину.
- Последствия, точнее, остаточные явления последствий пространственно-временных изломов Этажа.
Джинн снова превратился в зыбкий туман без особых очертаний.
- Воистину, ты – глупейшая среди тупейших! Пойди на сам этаж, да посмотри, сравни энергетику на Этаже с энергетикой в других местах – вот тебе и последствия! Ведь он больше не Исчезающий. А теперь – прочь! Или хочешь послушать пару новых куплетов моей поэмы? – последние слова джинн произнес почти просительно, но именно они возымели самый мощный эффект: Лизку как ветром сдуло.
Поднимаясь по главной лестнице, ведьма ругала себя, на чем свет стоит – как она сама не додумалась до такого простого решения? Надо было потратить четыре дня на поиски того, что лежит у нее перед носом.
«Воистину, глупейшая среди тупейших. Ну что мне стоило вспомнить скатерть-самооборонку и самой додуматься? Кстати, хороший пример. Наверняка там много предметов с искаженной аурой и изменившимися свойствами».
Несмотря на то, что Этаж больше не исчезал, дурная слава за ним сохранилась, как среди учеников, так и среди учителей, поэтому делать его жилым не стали. В дополнительных аудиториях тоже не нуждались, и большая часть помещений просто пустовала. Однако в нескольких залах собрали нечто вроде школьных экспозиций.
Перейдя по небольшому мостику, отделявшему лестничную площадку от главного коридора Исчезающего Этажа, Лиза прошла в Зал Славы. Он представлял собой просторное помещение безо всякой мебели, зато на стенах его висели многочисленные портреты волшебников, таблички с перечнем их заслуг и небольшой выставкой оружия боевых магов. Что примечательно – картины не были живыми. На одной из стен под портретом удивительного красивого молодого человека по имени Бефраил висели на цепочках флейта из слоновой кости и кулончик-крылья. Лизка протянула руку, чтобы потрогать экспонат, но невидимая стена-защита не пропустила ее.
«Странно. Вроде зал музыкальных инструментов в другой части…» - подумала волшебница.
Чтобы убедиться, Зализина пересекла длинный коридор и толкнула большие двустворчатые двери. Да, это был Зал Музыкальных Инструментов.
«Тогда что там делала флейта?»
Увидев пустой пьедестал и табличку над ним «Контрабас Феофила Гроттера», Лизка в голос засмеялась и выбросила мысль о флейте из головы. В отличие от предыдущего зала, здесь защита стояла на двери и окнах – нельзя было вынести инструменты за пределы зала, но можно было, ознакомившись с инструкцией, потрогать все руками и даже поиграть.
Гусли-самогуды девушка обошла стороной. Добра от них никому не было. Свирель Афины ее заинтересовала, но, прочитав про проклятие, падавшее на любого, кто осмелится играть на ней, ведьма отложила дудочку и прошла дальше. Проклятий с нее было довольно. Кифара Орфея и лежавшее рядом щучье кантеле Вайнамейнена тоже были прокляты, и тоже самими владельцами. Гитара Амати ей показалась совершенно неинтересной – ее свойство было навевать на игравшего и слушателей щемящую ностальгию.
«Да тут все инструменты, похоже, с прибабахом. Хотя…»
Елизавета подошла к барабану из кожи Лернейской Гидры. Судя по описанию, жрецы Гадеса собирались в круг, один начинал отбивать на нем ритм, остальные же танцевали в такт – и этот сакральный танец помогал им увидеть сокрытую суть вещей и событий.
«Интересно-интересно. Может, и мне это поможет увидеть сокрытую суть Исчезающего Этажа?»
Зализина аккуратно прикоснулась к туго натянутой коже, и сразу пронесся по залу ровный низкий гул. Она попробовала задать простой ритм – и ей стали видны легкие прозрачные силуэты ауры предметов, находящихся в зале, хотя никакого заклинания она и не произносила. Лиза немного усложнила ритм – и аура проступила четче, начала насыщаться красками. Ведьма вгляделась в гитару, не переставая отбивать ритм. В ее голове сразу возник стойкий образ тюрьмы, горький привкус во рту, навалилась усталость и тоска – на миг она стала Мастером Амати, несправедливо обвиненным и посаженным в душную камеру. Она перевела взгляд на двери зала и добавила в ритмический рисунок еще несколько акцентов. Двери подернулись дымкой и запульсировали алым светом. Новое и необычное занятие затянуло Зализину, ей стало интересно, что же видели в своих танцевальных «службах» жрецы. Она попробовала отбивать такт ногой. Через несколько секунд она просто потеряла счет времени – на нее разом нахлынуло огромное количество информации, и она, оторвав руку от барабана, закружилась в простом, четком и, вместе с тем, чарующем сакральном танце древних служителей царя потустороннего мира. Ее не удивило, что ритм, заданный ей, немного изменился и продолжался сам собой, без ее помощи, увлекая ее в новый мир неизведанного, показывая ей великолепные и ужасные картины прошлого, настоящего, иного… вот стоит на пьедестале контрабас. Он был сделан по заказу стража Света, но впоследствии Феофилу так понравился результат своей работы, что он предложил заказчику копию, а первый оставил себе…
Воздух накалялся, но Зализина, захваченная в плен таинственным танцем, уже не обращала внимания ни на что – ни на черноту за окнами, ни на все более яркий алый свет от дверей, ни на исказившиеся, будто в крике, ауры предметов, ни на робкие поначалу язычки огня, поднимавшиеся от пола к ее четко бьющим ногам, резко вскидываемым рукам, плавно изгибающемуся телу… Она двигалась, полностью объятая ярким пламенем, танцевала в нем, с ним и для него, и огонь, в благодарность, не причинял ей вреда, но платил ей своими ласками и знанием, и снова ласками, до тех пор, пока девушка, утомленная, не упала без чувств.
Искры счастья
Струя влажного, тугого грозового ветра распахнула окна. Яркие зарницы, мерцая, освещали Зал Музыкальных Инструментов, придавая помрачневшему от набежавших туч помещению таинственности. Гром уверенно рычал с небес оду Зевсу под аккомпанемент ливня, а мелкий, вибрирующий звон оконных стекол фальшиво подпевал не в такт. Взволнованные чайки, истерично визжа, кружили над островом, боясь опуститься к разъяренному океану. Одна из них пыталась найти убежище в стенах серого замка, но лишь бестолково билась о магический щит напротив окон Зала.
Вдохнув сырой солено-свежий воздух, Зализина пришла в чувства. Голова гудела, пытаясь упорядочить полученные знания и сопоставить их с реальностью. Ведьма, недоуменно покосившись на контрабас, села на залитый косым дождем подоконник, спугнув, тем самым, настырную птицу, и попыталась выстроить в голове план реферата – благо, теперь информации для работы было предостаточно. Но природа завораживала, отвлекая от всех мыслей, заставляла наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях, каждый миг. Раньше Лиза не задумывалась, какую погоду она предпочитает. «Комфортную», - был бы ее ответ, спроси кто об этом некоторое время назад. Но сейчас, любуясь резкими, частыми сменами всех оттенков серого, синего и фиолетового, она бы ответила: «Я люблю грозу. Это погода перемен».
Через час природе наскучило бушевать, и вымокшая и продрогшая девушка почувствовала на себе первые несмелые прикосновения солнышка, застенчиво показавшего несколько лучиков сквозь образовавшиеся просветы в изрядно выжатых тучах. Мелкая водяная пыль, все еще висевшая в воздухе, едва уловимо искрилась на свету золотом. Эти искорки отражались в глубине голубых глаз Елизаветы, придавая им озорное и счастливое выражение. Она подмигнула своему отражению в окне.
«Теперь никто не назовет меня Черной Вдовой».
Выйдя из Зала Музыкальных Инструментов, волшебница пошла по коридору в сторону главной лестницы. У двери в Зал Славы стояло высокое зеркало в раме из темного дерева. Лиза подошла поближе, чтобы взглянуть на себя и привести в порядок после дикого танца и грозы. Высушив одежду заклинанием, она пригладила свои длинные русые волосы, растрепавшиеся от сильного ветра. Уже подтирая потекшую тушь, она заметила в верхнем углу стекла какое-то шевеление.
«Безумный Стекольщик? Древнир, это же то самое зеркало, которое я разбила тогда! Что, Чума всех побери, происходит?!»
Она отшатнулась от зеркала и стала нервно оглядываться по сторонам. Коридор, если не считать невесть откуда взявшегося зеркала, был такой же, как и некоторое время назад. В зале, из которого девушка недавно вышла, тоже все было на своих местах, но был еще и контрабас. Чтобы убедиться, она заглянула и в Зал Славы – там все было по-прежнему. Лиза вернулась в коридор и снова, на этот раз более внимательно, вгляделась в обстановку.
«Вроде, тот же, но что-то неуловимое в воздухе… ну конечно, воздух!»
Он был такой же, как и за окном – с незаметной, если не вглядываться, золотой искоркой.
«Этаж… он исчез тогда. Исчез вместе со мной. А появился с целым зеркалом и бесхозным контрабасом. Тогда, получается…» - Зализина не додумала и вновь подошла к первопричине всех своих несчастий.
Безумный Стекольщик смирно сидел в уголке, отгороженный от остальной плоскости решеткой защитных рун. Здесь его проделок можно было не опасаться.
Обрадованная своими догадками, магспирантка покинула Исчезающий Этаж. На середине лестничного пролета она оглянулась. Мостик на Этаж мерцал алым, а коридор подернулся молочной дымкой. Секунду спустя этаж исчез, оставив на месте проходной арки ровную каменную стену.
Веселый гомон в Общем зале известил волшебницу об обеде еще до того, как она вошла в помещение. Подходя к столам, она увидела садившуюся к Жене девочку. Ее хрупкая, пока не оформившаяся фигурка обещала через недолгое время стать стройной и изящной. Отодвинув стул, девчушка повернулась так, что Зализина смогла разглядеть ее лицо. Темные, почти черные волосы обрамляли бледное, с приятными чертами лицо и прекрасно оттеняли большие светло-серые глаза. Ведьма с изумлением узнала в милой девушке свою соседку. Но та, взглянув на вошедшую Лизу с доброжелательным интересом постороннего человека, продолжила разговор с Женей, ничем не выдав знакомства. Ягун с Катей о чем-то спорили, не замечая никого и ничего. Было даже странно, что они вообще вспомнили о еде – настолько они были увлечены.
Когда Зализина, по привычке, уже почти подошла к их – но больше не своему – столу, из бокового коридорчика, держа в руке бамбуковую трость, вышел Глеб. Его взгляд, немного надменный, задержался на симпатичной светлой ведьме, разглядывавшей его уж слишком удивленно, если не сказать, обалдело. Но, какое-то мгновение спустя, он с невозмутимым видом сел и принялся за манную кашу, которая в этот раз попалась ему.
Лиза присела за один из свободных столов, не без оснований предположив, что и Ягун с Катей ее не узнают. Из всех присутствующих лишь Сарданапал да Ягге смотрели на нее сквозь эти золотые искорки, как на давно знакомого человека, а Поклеп, косясь на девушку, так спокойно себя ведущую в Общем зале, что-то нервно выспрашивал у директора.
- Зомбировать, - услышала через гомон его взвизгивающий голосок магспирантка. – Неслыханное дело, это что, теперь любой желающий может попасть в Тибидохс и творить тут все, что ему заблагорассудится? Я настаиваю!
Тихий ответ академика Зализина не расслышала, но догадалась, что он был отрицательный.
Некромаг исподтишка наблюдал за новенькой. Она была удивительно похожа на девушку, которую он нарисовал на днях. Он не знал, что на него нашло тогда – ведь он никогда не рисовал людей, кроме той рыжей ведьмы, что ему снилась раньше, да и ее портреты в последний год писать не было никакого желания. Поэтому, когда Бейбарсову хотелось рисовать, он брал холст, уголь и шел куда-нибудь, где был красивый вид. Но пять дней назад Глеб, сидя в своей комнате, порывисто схватил карандаш и плотный лист и запечатлел на бумаге свое мимолетное видение – девушку на фоне пылающего огня. И вот она сидит перед ним, слегка задумавшись о чем-то, рассматривает учеников и с легкой улыбкой ковыряет вилкой котлету. Ее мысли были слишком сумбурны, чтобы, подзеркалив, понять, о чем она думает. Выловив из всего странную неприятную сцену знакомства с Милой, он оглянулся на первокурсницу с потустороннего отделения.
«Бред какой-то. С чего бы им цапаться? Наверное, новенькая просто волнуется. Надо будет показать ей Тибидохс».
Бейбарсов довольно лояльно относился к совпадениям, особенно к таким явным. Подумав, что приглашать за манно-кашную скатерть гостей будет, как минимум, странно, он решил подсесть к девушке сам.
- Ты здесь впервые. Я покажу тебе остров.
Лиза хотела было возразить, но вовремя прикусила язык.
«Это мой шанс! Ведь Глеб, этот Глеб, меня не знает. Главное, не испортить все самой».
- А твоя подруга не будет возражать? – проверила область своих возможностей волшебница.
Парень в ответ слегка приподнял левую бровь и хмыкнул. Сколько девочек за время его пребывания в Тибе хотели стать его подругами! Почти каждая считала своим долгом расстаться с тем, кто провожал ее до двери в комнату по вечерам, и начать активно навязывать некромагу свое общество. Эта же, мало того, что не вешается ему на шею (хотя, судя по самому первому ее взгляду, она испытала какие-то очень сильные эмоции), но еще и собиралась вначале отказаться от его предложения, ведь он заметил, как в ее глазах промелькнуло «Нет».
- Жду тебя в семь у главных ворот.
«Ты в своем репертуаре».
- Тогда до встречи.
Лиза оставила недоеденную котлету и нагнала директора, семенившего по направлению к лесенке Большой Башни.
- Все в порядке, Лиза, - упредил Сарданапал ее вопрос. – Думаю, к среде ты напишешь отличную работу.
Девушка вновь заметила эту добродушную заговорщическую улыбку, прятавшуюся в густых усах академика. Счастливо улыбнувшись в ответ, она поспешила в их с Милой комнату: надо было привести себя в порядок, насколько это возможно в сложившейся ситуации. Впереди ее ждало первое в жизни настоящее свидание.
«Спасибо, Глеб. Ты смог все исправить», - адресовала счастливая ведьма благодарность тому Глебу Бейбарсову, которого она больше никогда не увидит.
Вместо эпилога
Пожелав тете Лиде спокойной ночи, Глеб Бейбарсов закрыл дверь в свою комнату и набрал ивановский номер Зализиной. С минуту он слушал в трубке гудки. Они были долгие, ровные, умиротворенные. Такие можно услышать, позвонив в старую квартиру, хозяева которой переехали в мир своего счастья.
- У тебя все хорошо, Лизок. Я в этом уверен. Будь счастлива, - прошептал бывший некромаг.
«Одну ошибку я смог исправить».
С этой мыслью он спокойно уснул, и впервые ему не приснилось ни одного кошмара.
А в этом мире, что Гроттер нету?
