• Автор: Juli a.k.a Stoun
• Название: На камеру
• Рейтинг: PG-13
• Персонажи: Майкл Диккенс, Рик, Эндрю Коллинз
• Жанр: drama, angst, детектив, даркфик
• Размер: мини
• Предупреждение: Смерть персонажа
• Описание: Всю правду раскрывают в конце. Чтобы человек понял, что смысл жизни он открывает сам для себя. Я думаю, что человек когда-нибудь это поймет, правда.
• От Автора: Лично мне это напоминает трагикомедию.
• Статус: закончен

На камеру
– Эй, Диккенс, я проверил все те вещи! В шкафу одна одежда, и ты знаешь, самая разная – от вечерних костюмов до странных одежд бездомного.
– Отлично, Рик! – потирая руки, Майкл Диккенс, двинул к своему помощнику. – На стенах всюду – даже в ванной комнате – висят плакаты с одинаковым содержанием. «Одинокий волк»*. Это картина, вышедшая в середине восьмидесятых годов. Помнится, я ее обожал. Видимо, этот человек, покончивший с собой, обожал «Одинокого волка».
– Или был как-то тесно связан с этим. В шкафу-то, Майкл, я обнаружил пару странных нарядов, я говорил это… Идем, увидишь.
  Детективы двинули к большому старому шкафу, и Рик тут распахнул дверцы, отчего шифоньер угрожающе покачнулся и скрипнул.
– Ой, ветхое сооружение. Чем ты думал, когда открывал их?
– Успокойся, босс. Он же не упал.
– Только представь: двух профессионалов-детективов завалил большой шкаф, и полицейские нашли их, когда обыскивали дом покончившего с собой человека.
  Рик рассмеялся, видимо, представив себе все это в красках.
  «Профессиональные детективы» просто любили разгадывать странные загадки, хоть самоубийство – не редкость. К ним никто не обращался попросту потому, что у них не было ни фирмы, ни визитной карточки, двое взрослых мужчин средних лет просто лезут не в свое дело, как дети малые.
– У тебя раздутое самомнение, шеф.
– Зато ты до сих пор тащишься от комиксов! – мгновенно завелся Диккенс, любивший поспорить, кто о ком знает больше.
– Я не ращусь от них! Просто интересно…
– Черт, Рик, сниму когда-нибудь тебя с должности… Скоро полицаи подъедут, а мы даже ничего не осмотрели. Может, это дело будет удачным.
– Ты говоришь так всегда, когда происходит убийство. Я уверен, здесь ничего интересного мы не отыщем – банальное самоубийство. Наверное, потому, что человек не встретил своего кумира с обложки.
– У нас есть около двух часов, Рик. Мы должны успеть осмотреть здесь все досконально.
– Так и будет сделано, босс. – Согласно закивал Рик и огляделся. – А как насчет вещей в шкафу? Полицейские же по отпечаткам пальцев заметят, что…
– Надеваешь перчатки и ищешь нечто интересное в шкафу. Пойду, схожу к телу.
– Зачем нам это? Ладно, если бы было убийство, а тут лишь самоубийство.
– Разве тебе, малолетнему суициднику, неинтересно, как еще можно покончить с собой, а?
– Да завались ты. Мне было пятнадцать тогда, как и тебе, к слову. И еще понял, что кончать с собой ради девчонки – глупость.
– Вот именно. В твою башку я вдалбливал это целую ночь, когда ты, нытик мелкий, стоял на крыше и боялся прыгнуть. Тоже мне, самоубийство, – презрительно фыркнул Диккенс и отправился к трупу мужчины.
  Тело лежало в соседней комнате, в спальне, на кровати. Очевидно, этот мужчина умер там. Когда Диккенс впервые увидел тело, то поразился этой странной красоте. Длинные серебристые волосы (которые Майкл старательно пытался отодрать, подумав, что это парик) струились по плечам, высокие скулы делали его похожим на божество какое или монаха, а худое телосложение говорило о том, что мужчина мало питался, очевидно, моря себя голодом. Щеки у него были впалые, иссиня-бледные, да и круги под глазами выдавали его вечную бессонницу, от которой не спасало и лекарство. Может, мужик накачался всякой дряни и помер так? Нечаянно… Либо же умышленно.
  В комнате не было ничего интересного, кроме как, конечно же, постеров с любимым фильмом Майкла – «Одиноким волком». Эту картину он видел множество раз и всегда восхищался игрой актеров, их талантом и фоновой музыкой. Пожалуй, это был самый интересный фильм, который когда-либо смотрел Диккенс – картина находилась на первом месте уже несколько лет, несмотря на то, что Майкл был самым заядлым киноманом.
  С тщательной осторожностью осмотрев интересные предметы в комнате (был как-то случай, когда Рика и Майкла взяли с поличным на месте убийства – по неопытности), Майкл задумчиво посмотрел на погибшего мужчину. Тот заинтересовал его сразу же, как только Диккенс увидел его, а вот чем – и понять не мог. Кого-то напоминал, но кого? Кого же может напоминать пятидесятипятилетний мужчина с наркоманскими замашками? Знакомого? Точно нет. Или, может, это банальное де жа вю, а Майкл воспринимает это слишком серьезно? Скорее так.
– Шеф, эй, шеф! – из гостиной послышался звонкий восторженный голосок Рика. По интонации его голоса Майкл понял, что его друг отыскал что-то очень интересное или важное для расследования.
– Что такое? – Майкл вбежал в гостиную и, обнаружив в руке Рика камеру с кассетой, нахмурился. – Рик, мы заняты, и мы не будет смотреть фильмы.
– Да нет же, босс! Это вовсе не то, что ты думаешь. Здесь, – Рик помахал камерой, – находится жизнь нашего самоубийцы, так, секунду, его зовут… – мужчина повернул кассету к себе и прочитал: «Вся жизнь Эндрю Коллинза».
– М-да, это становится интересным. Вставляй кассету в камеру, нам нужно все просмотреть, прежде чем приедут полицейские.
– Может, ты слышал это имя? – Рик задумчиво пожевал губами. – Мне кажется, я его где-то слышал.
– Обычное имя. Самое распространенное имя на Земле, Рик. Посмотрим кассету, может, и узнаем чего оттуда. Давай, шевелись!
  Рик, пожав плечами, принялся торопливо возиться с видеокамерой, и, наконец, вставив кассету, нажал на кнопку воспроизведения видео. Друзья дружно вздохнули, а после Диккенс достал цветастый блокнот с выпавшей оттуда клейкой бумажкой с надписью: «Я люблю тебя, дорогой!» и приготовился записывать. Диккенс подумал, что это, наверное, самое интересное дело во всей его жизни.
   Видео началось воспроизводиться немедленно. На небольшом видеомониторе появился мужчина, – тот самый Эндрю Коллинз – и откашлялся, установив камеру на столе, а сам уселся на стул. Потом поправил серебристые волосы и начал говорить:
– Меня зовут Эндрю Коллинз, – мужчина помахал иссохшей ладонью, вымученно улыбнулся, – и если вы нашли это видео, неважно кто – полицейские или другие люди, спасибо вам за это. Да будь вы ворами, спасибо за то, что смотрите меня сейчас. Очевидно, – после недолгой паузы Эндрю вновь начал говорить, – что я снимаю это непросто так.  Я не видеоблоггер, а обычный человек, и я расскажу вам свою историю, если вы, конечно, не выключите камеру и не выбросите кассету куда подальше. За моей спиной, вы можете увидеть массу плакатов с фильмом «Одинокий волк», – мужчина наклонился к камере, чуть понажимал кнопки, видимо, устраивая поудобнее, чтобы зрителям были лучше видны плакаты. – Я Эндрю Коллинз, и мое имя никто не знает и не помнит. Знаете, кто я? Скажете – какой-то седовласый старик с фанатизмом к одному фильму, а ведь потрясающих картин на свете куча! Я Эндрю Коллинз, который сыграл в этой самой картине главную роль, – Майкл взвизгнул, как девушка, увидевшая любимого певца, и забрал камеру из рук Рика, промотав до того момента, когда Коллинз только начал произносить слова: «Я Эндрю Коллинз, который…».
– Глазам своим не верю! Это он? А я его не узнал, – удрученно протянул Диккенс, не нажимая на кнопку «Play». – Так вот почему он показался мне больно знакомым, а я, дурак, списал все это на де жа вю. Да, он играл Вульфрика, главного героя! И почему я никогда не интересовался фильмографией этого чудесного актера?
– Хватит болтать, босс. Я знаю, что эта картина – твоя любимая, но нам нужно спешить. Мы узнаем, что с ним сталось дальше, потому что его слова «Я Эндрю Коллинз, который сыграл в этой самой картине главную роль» меня не впечатлили, ведь я не такой фанат, как ты. Смотрим, Майкл Диккенс!
– Да, конечно. – Майкл нажал на «play», и его любимый актер вновь заговорил:
– Эта картина стала для меня самым настоящим пиком моей карьеры. Мне тогда было всего двадцать пять лет, все зрители поражались моей талантливости и юности и пару лет об этом фильме ходили разговоры. Меня приглашали в другие фильмы, я охотно снимался, но то была, как сейчас, верно, говорят «массовка». Я сыграл в своей жизни всего одну главную роль – в «Одиноком волке». И сейчас, уже спустя тридцать лет, эту картину никто не помнит. А ведь множество прекрасных фильмов, снятых ранее люди любят и смотрят по сей день. Я хочу вернуть эти восьмидесятые годы, хочу вернуть свою невинную красоту, неопороченную наркотиками и таблетками. Я был похож на Дориана Грея, об этом многие мои фанаты говорили мне, и я наслаждался этим, упивался этим благополучием. Но, как бывает, прошла суета, все прошло и меня забыли. Как человека, как знаменитость. Я жил в богом забытом месте, накачивая себя наркотиками в надежде вспомнить те времена, окунуться в ту страсть, в тот миг, когда я прославился… Я тратил море денег на таблетки, и сейчас те, кто смотрят этот… ролик? Я не знаю, как это можно назвать, я хочу сказать всем, что наркотики убивают. Они лишь скрывают реальность, и из-за них мое тело медленно погибает, как погибало множество других выдающихся людей. Я завидую молодым людям, которые в жизни не принимали ничего, крепче «Кока-колы». После того, как поутихла шумиха около моего фильма, я начал пить. Отыграл в разных картинах, а после про меня забыли. Я уже говорил это, но теперь я не был человеком. Иногда папарацци выслеживали меня, пытались разговорить меня на больные темы: как я скатился до такой жизни, каково это – быть актером одного фильма, а я не отвечал. Эти бесконечные вопросы о моей карьере вспарывали мою душу, давно зажитые раны… Нет, глубоко спрятанные, но не закрытые, раны.
   Майкл шмыгнул носом. Как это больно – разочаровываться в тех, кого так глубоко уважал. Рик успокаивающе погладил его по плечу и нажал на «паузу».
– Хочешь, мы уйдем отсюда, и не будем смотреть все это? Это больно, понимаю…
– Нет, это единственное наше дело, которое почти подошло к концу. Я должен знать, что стало с Эндрю.
– Доказательство того, что с ним стало, лежит в спальне, – глухо проговорил Рик, почти неслышно, надеясь, судя по всему, не обидеть лучшего друга.
– Увы, я знаю. Но… почему он покончил с собой? Он прожил всего полжизни и умер…
– Он хотел славы. Вот и все.
– У тебя были такие кумиры, которые просто находились в твоих мыслях, в твоей душе постоянно? И вдруг в один прекрасный момент они разочаровали тебя одним словом, жестом, неважно? Ты считал своего кумира идеальнейшим человеком… нет, не так. Ты нашел идеальные черты в неидеальном человеке, потому что идеальных не бывает.
– Были, к несчастью.
– Ты разочаровался в них? Болел за них душой, всем сердцем, а потом испытал глубокое разочарование от неприличного жеста или слова, только потому, что кумиру надоели фанаты или его жизнь на первых полосах газет и журналов.
– Я был большим фанатов одного человека. Это было действительно больно, как бы странно не это звучало, когда я понял, насколько мой кумир ужасен. Да, я не знал его лично, но любил его за чудесный голос и манеры… А оказалось, что он и яйца выеденного не стоит. Многие не поймут тебя, Майкл, только потому, что ты убиваешься из-за какого-то незнакомого тебе человека. Ты же любишь этот фильм с… пятнадцати, да, или около того? А сейчас так все произошло… Я понимаю, босс, правда, понимаю.
– Спасибо, Рик. Мне даже показалось на миг, что ты не поймешь.
– Продолжим просмотр? Если ты будешь дальше убиваться по этому поводу, я разобью камеру и растопчу кассету, а потом затащу тебя в стриптиз-бар, и мы оттянемся там по полной, слышишь?
– Да, конечно. Включай, я должен знать это.
  Рик нерешительно нажал на «play» и поудобнее перехватил камеру, чтобы Майклу тоже было хорошо видно.
– Нет, глубоко спрятанные, но не закрытые, раны, – Рик чуть промотал, чтобы не смотреть  прошлые фрагменты видео. – Моя цветущая юность была всем для меня. Я любил одну девушку, которая сейчас уже, верно, давно замужем и имеет двоих детей, ибо она всегда рассказывала о том, что хочет двоих детей… Но эта девушка, к несчастью, любила мои деньги, как и бывает. Когда я прекратил сниматься в фильмах ради любимой, я не буду называть ее имя, потому что оно приносит мне пустоту, отчаяние и очень сильную душевную боль, извините, уважаемый зритель, она просто собрала свои вещи и ушла. Даже воспоминание о ней вызывает у меня боль. Старую, глухую, глубоко запрятанную в себе боль, но-таки вызывает.
  Эндрю встает, потирает холеные ладони, а потом просто откидывает руки назад и кряхтит.
– Наверное, вы уже заметили эту огромную дыру в моем животе?!**  Лет десять назад я думал, что алкоголь и таблетки помогут мне забыться. Но нет, я ошибался. Они не помогают, они лишь временно отстраняют от реальности и существующих проблем. Люди всегда будут совершать ошибки, такие, как сейчас собираюсь совершить я – суицид. Вы знаете, как бы это смешно не звучало, мои родственники, очень многие, поступали также. И я не понимал их, а сейчас понимаю. Люди устают от жизни, от себя, от уродства и фальши, и уходят. Но когда-нибудь человечество поймет это… Пока мы не знаем. Пока никто не знает. Я думаю, что через много-много лет, когда кинематограф, да и все другие науки будут в расцвете сил, люди поймут всю правду. Вы не понимаете меня? Не понимаете, о чем я говорю? А я понял. Думаю, люди поймут. Когда? Неизвестно. Это как странность, мучавшая меня всю жизнь – что делается с людьми после того, как они умирают. Заново рождаются? Я узнаю это. И люди узнают. Другое, не это. Это звучит пафосно? Возможно. Я же человек. Такой же. Люди узнают всю истину в конце. В конце сказки, в конце трагической комедии. Всю правду раскрывают в конце. Так делают писатели и режиссеры, с которыми я работал. Чтобы человек понял, что смысл жизни он открывает сам для себя. Я думаю, что человек когда-нибудь это поймет, правда. –  Эндрю слабо улыбается, по щекам его катятся крупные слезы. Он вытирает их, снова пытается улыбнуться. Потом тянется к камере, вздыхает и шепчет последние слова, возможно, в его жизни: –  Жизнь проходит вот так.
  Рик выключает камеру, озабоченно смотрит на Майкла. Тот молчал весь просмотр.
– Что скажешь? – осторожно спрашивает Рик.
– Я хочу забрать эту кассету себе.
– Но это улика… Мы не можем. И зачем?
– Я хочу просматривать эту кассету и знать, каким был мой кумир. Мне уже много лет, и я хочу постоянства. И хочу показать эту кассету потом своим внукам. Это как коротенький фильм. О жизни, о чувствах. Мне, как заядлому киноману, это показалось картиной. И я хочу забрать это себе, потому что люди не поймут всех тех слов, которые только что сказал Эндрю.
– Ты думаешь, по этим мыслям можно снять картину?
– Нет, это пятиминутный фильм. Просто показать жизнь Эндрю Коллинза, без обработки и вырезки каких-либо фрагментов. Тогда все вопросы о жизни отпадут.
– Прости, друг, но это безумие. Никто не согласится… не знаю, показывать эту картину на ТВ.
– Я знаю. Поэтому это будет лишь небольшое кино для меня и для тебя. Плевать мне, что это улика. Я хочу взять это себе. Это наше единственное дело, которое просто не требует разгадки. Если даже я поступаю неправильно, забирая кассету с ценной записью, я хочу ее забрать. Она нужна мне, как воспоминание. Как чувство прекрасного. И я думаю, что «Одинокий волк» останется для меня единственным любимым фильмом на все времена. Вкупе с бонусом, –  Майкл хмыкнул и вытащил кассету из камеры, – о его жизни, фильм о которой так и не сняли.
– Я тебя поддержу всегда, босс. Бери ее, и уходим. Нам и так пора. Скоро полицаи приедут. Раз многие думают, что это убийство, пусть это будет убийством, но мы одни с кассетой, и мы одни знаем всю правду о его жизни.
– Некоторые моменты его жизни, –  поправил Майкл Рика, –  заядлый фанат «Одинокого волка» все знает об Эндрю и о его персонаже, Вульфрике.
– Ладно-ладно, это кассета твоя. А сейчас мы уходим. Слушай, сегодня столько приключений выдалось, даже странно немного.
– Ну да, кассету посмотрели.
– Может, в стриптиз-бар махнем? И так делать нечего. А после таких головокружительных моментов жизни Эндрю Коллинза хочется действительно расслабиться и почувствовать, что мы живем не просто так.
– Обрести смысл жизни в стриптиз-баре, да? – хмыкнул босс.
– Угу. Ты же знаешь, это будет для Эмили, моей тупой подружки из подростковой мечты, самой страшной…
– Местью, знаю. Ладно, парень, хорошее дело выдалось. Я до сих пор под впечатлением.
– Так ты идешь домой к жене? Мы не идем в бар выпить пива?
– Ты шутишь, что ли? Конечно, идем! Я когда-то оказывался от развлечений за твой счет?
– А давай с пафосом о Коллинзе? – друзья – есть друзья. И мысли у них одинаковые.
– Мы никогда не забудем историю о жизни Эндрю Коллинза!
  И они пошли в бар.
  А тем временем в полицейский участок поступил анонимный звонок с сообщением о том, что в «Трущобах» произошло убийство некого Эндрю Коллинза, и это дело требует срочного вызова людей из участка.

* «Одинокий волк» – название просто пришло в голову, любые совпадения случайны.
** «Наверное, вы уже заметили эту огромную дыру в моем животе?!» – фраза из короткометражного фильма «Sea Wall».

16.03.12. – 17.03.12.