Название: Богиня Иштар, храни...
Автор: Draco
Бета: Asya_Arbatskaya
Жанр: сонг-фик с намеком на драму. "Богиня Иштар" ( "Мельница" или М. Цветаева, на ваш вкус. Лучше послушайте песню - помогает полностью понять атмосферу фика)
Персонажи: Жанна, Глеб, Таня, Шурасик.
Рейтинг: PG-13, может, чуть выше
Статус: закончен
Размер: мини
От меня: вторая история Опаленный высотой
Третья история: It's now or never!
Четвертая история: На двоих
Предупреждения: Мат; Жанна по моей забывчивости поклялась Громусом, а не на Книге Имен

Богиня Иштар, храни...

Жанна по-прежнему зажигала перед сном черную свечу и, прежде чем уснуть, ждала, пока та прогорит до основания. Ребята очень давно придумали эту игру, одну на троих, в те времена, когда они еще и тройкой-то не были.
«Наверное, это был первый шаг на пути к решению нашей старухи».
Да, действительно, она их сплачивала, исподволь, как бы ненароком давая связанные между собой задания, в которых они либо должны были подставить друг друга, либо прикрыть спины. И они прикрывали. С самого начала. С самых ранних лет. Другим детям такого внимания она не уделяла – видимо, быстро поняла, что от них в ближайшие месяцы и праха не останется.
Так и вышло.
В ранние предрассветные часы, когда все живое пробуждалось, некромаги ложились спать – часы истинной жизни, как называла это время старуха, не должны заставать ведунов стихии смерти бодрствующими. Ребята же «продлевали ночь» своей игрой. Демонбол – игра словами, точнее, именами демонов, – делал их сильнее, давая преимущества перед остальными юными некромагами, и из их «выводка», и из других подобных, коих было в достатке по всему миру, несмотря на запрет некромагии.
Все это было идеей тщеславного Глеба. Он вел себя как одержимый – с жадностью бросался на любую практику, читал древние книги, приставал к ней и Лене с расспросами, иногда вступал в дискуссии и даже унизительные с виду дуэли с Тамикой, с этим древним кошмаром, который готовился передать им дар и наконец-то покинуть этот мир. Имен дети поначалу знали не так уж много, но правило было – не повторяться, не думать дольше минуты и не останавливать игру, пока не догорит свеча. С каждым годом играть становилось все труднее, новые покоренные имена пронзали болью тела и души соперников, но от этого было только интереснее, и даже в Тибидохсе ребята иногда «продлевали ночь», окутав комнату Жанны или Глеба сетью мощнейших охранных и сдерживающих заклинаний.
Теперь же, когда вся тройка должна была поклониться Валялкину (или Древниру?) в ножки за их новую, полную приключений лопухоидную жизнь, ни о каком демонболе не могло быть и речи. Даже черные свечи в этом убогом и ограниченном простейшей физикой мирке добыть было нереально. Нет, они, конечно, были черными, но чернота была не та, совсем не та… и, тем не менее, Аббатикова каждый вечер, уже лежа в постели, смотрела в рыжее пламя парафиновой свечи, надеясь увидеть там хоть что-то, отдаленно напоминающее Веру, Надежду и Любовь.
«Помнится, – горько усмехнулась она, – эта троица тоже плохо кончила».
С разочарованным шипением маленькое пламя погасло, и в черно-фиолетовой мгле комнаты повис недолговечный витиеватый узор из струйки белого дыма.
«Далет», [1] – машинально определила опытная, хоть и бывшая, некроведьма.

1.

От стрел и от чар,
От гнезд и от нор,
Богиня Иштар,
Храни мой шатер: Братьев, сестер.

В комнату заглянула ущербная луна. Ее серебристый луч коснулся лица лежащей девушки, и ту моментально пронзило холодом, затем сразу бросило в жар. Мгновенно завладевшая Аббатиковой тревога выветрила сон.
«Вегето-сосудистая дистония», – сказала бы рассудительная Лена, но ее здесь, понятное дело, не было.
Жанна рывком встала и бегом преодолела четыре метра от кровати до противоположной стены. Несколько долгих секунд она пыталась нашарить на гладкой поверхности обоев выпуклый пластмассовый квадратик выключателя. Ей уже начинало казаться, что его здесь нет, он чуть в стороне, но пока она будет искать его, чья-то холодная мертвая рука схватит ее за запястье…
В свете наконец-то включенной люстры девушка настороженно оглянулась, цепким пытливым взглядом рассматривая самые обычные тени в углах.
«Не надо было на ночь мистику читать», – она попыталась усмехнуться своим страхам, но отчего-то усмешка не вышла. Вместо этого новая волна тревоги осыпала спину тысячей ледяных мурашек.
Некроведьма прикрыла глаза, пытаясь настроиться на истинное зрение. Ее внутреннему взору постепенно предстала картина – просторная комната с кроватью под окном, небольшой комод, мягкое кресло, торшер, маленький журнальный столик с кипой газет и раскрытой книгой, удобный письменный стол с новым компьютером, пушистый ковер приглушенных тонов, под которым скрывалась четко выверенная по компасу пентаграмма, нарисованная обычным черным маркером. Стоять с закрытыми глазами у двери было немного жутковато – девушке все казалось, что дверь сейчас распахнется и… а что «и» она толком не знала, но все равно ей было как-то не по себе. Она открыла глаза и снова огляделась.
«Да, память у меня хорошая, – подумалось бывшей колдунье, – но вдруг?..»
Еще одна попытка. Теперь Жанна сидела, прислонившись спиной к стене. На этот раз из своеобразной медитации ее вывел протяжный хруст. Аббатикова нервно вздрогнула, и лишь мгновение спустя пришло осознание – ее грузный папа ворочался во сне в соседней комнате.
Третья попытка. Сдержанный зевок заложил уши, наполнив голову легким гулом. Девушка расслабила мышцы спины и рук, позволив себе полностью облокотиться на прохладную стену, и сконцентрировалась на ощущениях. Кончики пальцев начало покалывать. От центра комнаты, где под ковром пряталась нарисованная звезда, потянуло холодком. От двери, на косяке которой были простым карандашом начерчены защитные руны, напротив – жаром. На мгновение ей снова стало страшно – уж слишком странными, непривычными были ощущения. Этой секунды хватило, чтобы все вернулось на круги своя, и только покалывание в пальцах напоминало ей об этом моменте.
Вспомнив, что утром ей все-таки на занятия, девушка забралась в постель, так и не выключив свет.
Она стояла в нескольких метрах от оврага, глядя на красивые и переменчивые облака в небе. Ее длинные темно-медные волосы и свободное креповое платье развевались на ветру, который приносил с собой речную свежесть и пение соловья. Вдруг ветер, который можно было разве что не руками потрогать, замер – и упал к ногам осколками оглушающей тишины. Ни один звук, ни одно движение не нарушало этого мертвого покоя. Прошла минута, другая… Девушка задрожала от услышанного тихого шепота:
– Жанна, за что? Ведь я тебя любила…
Лена лежала на острых камнях в неглубоком овраге, из ее глаз текли красные слезы, она тянула к Жанне израненные, сломанные руки, и разбитые губы продолжали шептать слова любви и непонимания, но каждый звук долетал до Жанны так четко, будто Свеколт была всего в метре от нее. У Аббатиковой перехватило дыхание.
– Не я, е я, я е мола… – и она бросилась было к краю, чтобы спуститься вниз к подруге, но споткнулась обо что-то.
Опустив взгляд, она открыла рот, чтобы закричать, но голос изменил ей. У ног некромагини лежал Глеб. Бледный, с посиневшими губами, с жуткой глубокой раной вдоль всей груди, он вымученно улыбался, глядя ей прямо в глаза.
– Геб, С-ет и Тьма… То с то-ой? Кто? К-о?!
Он ничего не ответил, просто слегка повернул голову в сторону. Жанна перевела взгляд, куда ей показал Бейбарсов. Рядом с ним лежало дикое ожерелье из четырех сердец, нанизанных на толстую нить, узел которой крепился на рукояти кинжала, воткнутого в сухую землю. Истошный вопль застыл в горле бывшей некроведьмы: она узнала в ноже свой атамей. Посмотрев на дно оврага, на сестру, она разглядела и у той на груди такую же страшную рану.
– Поче-у мне е бо-но? – в ужасе прошептала девушка, уже твердо зная, кому принадлежит третье сердце.
– Мне тоже не больно, – сказал кто-то сзади.
Где-то вдалеке послышалась мелодия, в ней напуганная девушка с удивлением узнала любимую песню, она даже на звонке и будильнике стояла…
– Больше никаких черных свечей и ужастиков на ночь, – пробормотала она, отключая будильник и пытаясь отдышаться.

2.

Руды моей вар,
Вражды моей чан,
Богиня Иштар,
Храни мой колчан... (Взял меня – хан!)

Отдел «Эзотерика и духовная литература» в центральном книжном магазине поражал воображение любого вошедшего сюда. Даже Жанна была удивлена обилием разнообразных причудливых названий, пестрых обложек и громких имен.
– «Эзотерика для начинающих», «Эзотерика для чайников», «Эзотерика для Вас», блин, не то, не то, все не то, – уверенно продвигалась вдоль полок Аббатикова, вслух читая названия, – «Третий глаз или Истинное Зрение»? Ну-ка, ну-ка, что тут? – и она открыла выбранный томик наугад. – Чушь какая, – фыркнула ведьма, с досадой захлопывая книгу. – Господин Вольмир, вы просто коммерсант и шарлатан, однако. Неужели лопухоиды все это читают, а, главное – верят в это? Мрак какой-то…
Через несколько часов, проведенных в просторном зале, бывшая некроведьма остановила свой выбор на трех книгах: «Пособие некроманта» некоей госпожи Тольдерт, («И как только она сюда попала? – подумала Жанна. – Это же лопухоидный книжный. Хорошо, если экземпляр единственный»), «Магия и интуиция» некоего Ивена Бернара неопределенного пола (сначала брать книгу девушка не собиралась, но что-то, наверное, та самая интуиция, заставило ее передумать), и «Выход в Астрал за два часа» приснопамятного Вольмира (книга была взята по неизвестным науке причинам и с такими же туманными целями).
«Пособие некроманта» было задвинуто на самую глубину самой высокой книжной полки в комнате, ибо читать ее в нынешнем состоянии было попросту небезопасно. «Выход в Астрал» прицельным броском отправился на кровать, на правах развлекательной литературы, а за труд Бернара экс-некромаг принялась всерьез, запасшись чаем и бутербродами.
Уже через месяц занятий Жанна спокойно могла определить, что за автобус подъезжает к остановке, какие вопросы стоит выучить к семинару или проверочной, когда позвонит мама и много других мелочей. Теперь уже вечером, выключив свет и закрыв глаза, Аббатикова не отмахивалась от ощущения холода пентаграммы и тепла защитных рун. Впервые увидев слабые голубые контуры пяти лучей на полу и огненные – рун на косяке – сквозь закрытые глаза, она уже четко знала, что все идет правильно, и, возможно, она даже восстановит большинство навыков… найдет Глеба и Лену… Где они теперь? Что с ними? Как они? И к чему же был тот сон, который повторился за это время еще несколько раз? Раздел о толковании снов в такой полезной и на удивление правильной книге был весьма и весьма краток, попросту сводя все к прямому, непосредственному толкованию сновидений, ну, или в случае совершеннейшей мистики – к аллегоричному, но никак не символичному, а такой поворот событий, даже аллегорический, Жанну никак не устраивал…
В этот вечер она задержалась на дополнительных занятиях в преддверии экзаменов, так что возвращаться пришлось уже затемно. Выйдя из автобуса, девушка нерешительно переминалась с ноги на ногу, почему-то упорно не желая сворачивать с дороги во двор. Но, изрядно уставшая, голодная и подмерзшая – в автобусе, как всегда, не работало отопление – она все-таки шагнула в темноту арки, ведущей ко двору ее дома. Ледяная сталь у ее горла совершенно не удивила Аббатикову, так же, как и пропахшая дешевым сигаретным дымом твердая рука, зажавшая ей рот, и хриплый голос незнакомца, приказавший отдать сумку, телефон, а затем раздеться… было холодно, противно, немного больно и очень обидно…
Страшно стало уже дома, когда, разбирая осиротевшую на кошелек и плеер сумку, бывшая некроведьма обронила свое кольцо, когда-то магическое, теперь же просто памятное. Оно покатилось по столу, и Жанна, дрожащими от пережитого стресса руками, попыталась поймать его, пока оно не упало на пол. Кольцо все-таки упало, выбив странную фиолетовую искру. Некроведьма замерла в немом изумлении. Негромкий хлопок привлек ее внимание – на письменном столе лежала раскрытая книга.
«В истории нет пока еще ни одного лопухоида, мага или стража, сумевшего обойти или нарушить данную им прямую клятву, подкрепленную заклинанием «Разрази Громус»…» Дальше можно было не читать – смысл этого нелепого случая был именно в этих строках. Несколько лет назад (теперь казалось – вечность) Жанна произнесла слова своей первой и единственной в жизни клятвы-Громуса: если она не достанется Глебу, она не достанется никому. Будучи ребенком, она не в полной мере осознавала смысл сказанного.
«Если бы не эта чертова рыжая ведьма… мы нашли бы способ… не Зеркало Мира… снять проклятие старухи… и не Зеркало Тантала… не этот урод… надо было отговорить Глеба… все было бы по-другому», – мысли путались, сбивались, в них проскользнули истеричные нотки.
На глаза когда-то сильной, редко отчаивающейся ведьмы навернулись слезы…

3.

Чтоб не жил, кто стар,
Чтоб не жил, кто хвор,
Богиня Иштар,
Храни мой костер: (Пламень востер!)

«Пособие некроманта» являло собой адаптированную печатную (!) копию с оригинала, хранившегося у Тамики в землянке. В этом томике не было ни одного имени демона, не было и черных дыр на полях, «голодных» или «жертвенных» страниц, не было также и смертельных разворотов – короче, бери, кто хочешь, читай, как умеешь. И Жанна начала читать.
В эту ночь спать она так и не легла. Просидев над «Пособием» до рассвета, второй раз начинающая волшебница пришла к неутешительным выводам: у нее не получалось не только ничего из того, что предлагала для легкой практики Тольдерт, но даже то, что было наработано и отточено за последние недели [2]. А даже если бы и получилось – обойти клятву все равно не удастся: с первыми лучами солнца Жанна сгорит в белом огне заклинания.
Рассвет застал Аббатикову на лестничной площадке, с чашкой крепкого кофе и папиной сигаретой в руках. Девушка ждала Аиду Плаховну, которая, ударив по ней своей косой, прервет мучения от белого пламени «Громуса». Солнце уже взошло, сигарета дотлела, кофе остыл, а ожидаемая гостья так и не пришла. Впрочем, и сама Жанна так и не вспыхнула живым факелом. Усилием воли вырвавшись из этого оцепенения, некромагиня вернулась в квартиру. Гостья поджидала на кухне, подслеповато вчитываясь в текст на простом листочке в клетку и хмуря брови.
– Доброе утро, Аида Плаховна, – Жанна села рядом с ней и поставила на стол чашку с нетронутым кофе.
– Надо же, видишь… – старушка удивленно покосилась на Аббатикову. – А ну-тка, милая, – продолжила она уже своим любимым дурашливым тоном, – раз у тебя глазоньки-то такие острые, можа прочтешь тогда бабушке, что туточки на бумажке начирикано?
Жанна с удивлением взяла протянутый листок и принялась читать неразборчивый студенческий почерк, которым тот был плотно исписан:
– «В случае, если данная самому себе клятва, подкрепленная «Громусом», бывает нарушена не по вине давшего ее, но по неизбежному стечению обстоятельств, магу дается неделя отсрочки, чтобы исправить ситуацию или выполнить оговоренные условия…»
– А, поняла я, поняла, – махнула рукой Мамзелькина, – это курсовая Феликса Верескова, девятьсот сорокового года выпускник – на покой ему, значится, пора: старенький он ужо, хворый… ох уж этот Лигул, вечно что-нибудь придумает с разнарядками! Теперь вот такие вот шарады бедной бабушке подкидывает: ему скучно тама, а я – развлекайся! Ну, извиняй, молодушка, адресом, я, значится, ошиблася, – и «бедная бабушка» встала, придерживая рукой поясницу, и побрела ко входной двери, остановилась, почесала в затылке и тихо, без эффектов исчезла – будто и не было никогда.
Окрыленная надеждой Жанна в пять минут собралась и побежала на автобус – пропускать зачет по любимому предмету не хотелось, тем более что зачет был последним, а с завтрашнего дня давалась неделя на подготовку к сессии. Вот она и подготовится. Не к сессии, правда, ну да это мелочи.
Исправить ситуацию, как советовал Вересков, то есть повернуть время вспять и переиграть события, Жанна и не надеялась – уж слишком сложно это было, не каждый страж мог себе такое позволить. А вот выполнить условия клятвы было проще. Найти и соблазнить Бейбарсова…
«М-дя, старик, тащи-ка лучше глобус, Чечню искать будем, – вспомнила девушка старый анекдот. – Еще неизвестно, что тут проще».
Но как вернуться в прошлое, она так и не придумала, а способы соблазнения нарисовались сразу: зомбировать, подчинить на время, приворожить, опоить любовным зельем, просто изнасиловать – в конце концов, ее тоже не спрашивали… рассказать правду, на худой конец – вдруг пожалеет ее?
«Но это уж вряд ли. Надо рецепт быстродействующего приворота найти, и самого Глеба еще неплохо будет тоже отыскать».
Жанне вдруг захотелось купить себе серьги-подвески из горного хрусталя в серебре. Какое они имели отношение к привороту, девушка не знала, но они так ярко предстали ее воображению, что она решила их найти прямо сегодня. Вдосталь набегавшись по всем ювелирным магазинам и лавкам, некроведьма успела в последний из них за десять минут до закрытия. На прилавке лежали искомые серьги, как она их себе и представила: английский замок, по две недлинных цепочки на каждой сережке, на концах – красиво ограненные «капельки» из хрусталя.
– Беру! – твердо заявила девушка и подошла к кассе. Порывшись в сумке в поисках кошелька, она вспомнила, что ее милый кожаный аксессуар не далее как вчера вечером сменил владельца, а других денег у нее не было.
Смутившись, Жанна пробормотала скомканные извинения и пулей вылетела из магазина.
– Королева Жанна, что хмуришься? – спросил Евгений Павлович Аббатиков, Жаннкин отец, едва та переступила порог дома. Похоже, он пребывал в отличном расположении духа.
– Кошелек потеряла, – выдала более-менее удобоваримую версию девушка. Волновать родителей вчерашним «приключением» и грузить прочими своими проблемами ей совершенно не хотелось.
– И это все? – отец приподнял свою любимую дочурку и немного покружил. – Нашла, о чем горевать, куплю я тебе новый кошелек. И еще что-нибудь, хочешь?
– Да, хочу. Серьги из «Яхонтового мира», сеанс у колдуньи-ворожеи и билет в Нижний. А, да, еще адресную базу жильцов Новгорода, самую новую.
Сказать, что господин Аббатиков был удивлен – это промолчать. Он был потрясен, изумлен, шокирован страстью, почти одержимостью в голосе его милой спокойной тихой девочки, зачитавшей такой странный список необходимого. Он догадался, что у его обожаемой доченьки дело труба.
– Давай-ка завтра обо всем поговорим, маленькая, а пока... – он порылся в кармане своего пальто, – вот тебе на мороженое.
«Маленькая» молча взяла крупную купюру, ведра на два мороженого, и, не раздеваясь, прошла в свою комнату. Заниматься ничем не хотелось, почитать что-либо тоже не вышло – начало предложения забывалось раньше, чем Жанна дочитывала его до конца. В конце концов, она просто легла и моментально уснула.

4.

Чтоб не жил – кто стар,
Чтоб не жил – кто зол,
Богиня Иштар,
Храни мой котел (Зарев и смол!)

Около полудня в дверь комнаты дочери постучала Евгения Андреевна, подождала минуту, постучала еще раз. Не дождавшись ответа, Аббатикова-старшая тихо приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Дочь спокойно спала, уютно свернувшись калачиком под одеялом. Мать присела на край ее кровати и нежно погладила девушку по голове. Та сразу приоткрыла глаза и положила голову матери на колени.
– Мне снился маленький костерок, в который я подбрасывала хворост и дрова, но он никак не хотел разгораться и давать тепло, и я отчаянно мерзла, все кидая и кидая в огонь деревяшки… – сонно пробормотала Жанна.
Евгения Андреевна вздохнула: она считала, что видеть во сне огонь – это к любви, а если он не разгорается… в общем, подтверждались их с мужем вчерашние догадки, основанные на странном вечернем разговоре Жанны с отцом.
– Мы, знаешь, что с папой решили? Ты насчет поездки в Нижний серьезно вчера говорила? Если да – езжай, хоть сегодня собирайся. Мы позвоним Колосовым, у них остановишься. А вот с адресной базой не выйдет, но если тебе кого-то конкретного там найти надо, у дяди Феди спроси, у него зять в милиции работает, должен знать.
Жанна резко вскочила, коротко обняла мать и, подбежав к шкафу, стала выбрасывать прямо на пол необходимые вещи. Евгения Андреевна только головой покачала и вышла из комнаты – звонить обещанным Федору и Марьяне Колосовым.

– Ну, доча, звони нам, рассказывай, как дела. Удачи тебе! – выходя из купе, напутствовал Евгений Павлович.
– Ты ведь вернешься, да? – прошептала Евгения Андреевна, обнимая дочь.
– Я вернусь, мама, – так же шепотом пообещала Жанна.
На следующий вечер Аббатикова уже держала в руках блокнотик с адресом своего брата по силе, а дядя Федя, широко размахивая руками, объяснял, как попасть на нужную ей улицу. На какой-то момент Жанна выпала из его объяснений – потемнело в глазах, резко бросило в жар, она пошатнулась, но все прошло, оставив за собой лишь неприятное ощущение тревоги.
– А Глебчик уехал, – выдала простодушная тетя Лада, – в четверг ночью приезжает. Ты в пятницу днем приходи, к обеду, – посоветовала она, закрывая дверь.
Некроведьму опять пошатнуло, в голове зазвенело, и она чуть не упала в обморок, едва успев уцепиться за лестничные перила.
«В пятницу днем будет уже некому приходить, – в ужасе подумала она, пытаясь справится с приступом дурноты. – В четверг неделя истекает…» – кольцо выбросило несколько фиолетовых искр, и наступила темнота.
Приоткрыв глаза, Жанна увидела залитое неярким желтым светом помещение. Девушка прислушалась к организму – все ли в порядке? Не очень, на самом деле: ее знобило, определенно был жар, голова будто налита свинцом, а кровь, казалось, была слишком горячей, прямо-таки выжигающей изнутри. С трудом привстав на кровати, она огляделась по сторонам – одноместная палата, чистая, небольшая, на столе под окном стоит ваза с цветами и лежат пакеты с маркировкой супермаркета. Календарь на стене показывал 23-е число, четверг. Часы над ним – 23:45.
Собрав всю волю в кулак, Аббатикова подавила панику. Нужно было действовать. Аккуратно вытащив катетер и перекрыв капельницу, некромагиня медленно сползла с кровати. Еще одно усилие – и она на ногах. Живущее своей какой-то нелогичной жизнью кольцо заискрило, изменив больничную рубашку на Жанне в нормальную верхнюю одежду, от чего самочувствие девушки стало еще хуже. Пошатываясь, она открыла окно и села на подоконник, свесив ноги наружу. Этаж был первый, но довольно высокий, и, даже повиснув на карнизе, Жанна не достала бы ногами до земли. Сунув телефон в карман куртки и покрепче сжав нож в руке, она как можно аккуратнее соскользнула вниз.
Все-таки она неловко упала, гул и тяжесть в голове только усилились, но девушка выжимала из своей хваленой некромагической воли все до капли – жить хотелось сильнее, чем с комфортом умереть. Лучик из кольца простирался к невидимой в ночной мгле цели. Подобрав с подмерзшей земли выпавшие от удара нож и телефон, Жанна побрела в указанном направлении. Территория при больнице была небольшой – уже через минуту Аббатикова протиснулась в одну из многочисленных дыр в ограде. Путеводный луч упирался в заведенное такси.
– Улица Ленина, восемь, – сдавленно прошептала Жанна, протягивая водителю телефон.
Таксист покрутил в руке стильный аппарат, покосился на судорожно сжатый в кулаке кинжал с красиво оформленной рукоятью и улыбнулся:
– Сегодня вечер добрых дел, – сказал он, возвращая ей «раскладушку».
Глеб стоял около подъезда и курил, наблюдая, как на небольшом пятачке перед домом пытаются разойтись два автомобиля. Выбравшаяся из подъехавшего такси девчонка производила впечатление вусмерть пьяной – на протяжении метра пути она трижды споткнулась, не поднимая головы и не выпрямляя спины, и упала бы, если бы он не успел подхватить ее.
– Тебе в какую квартиру? – рывком приводя девчонку в вертикальное состояние, безо всяких эмоций спросил парень.
– В шестьдесят вторую, – она попыталась сфокусировать на нем взгляд, но картинка продолжала оставаться размытой. – Геб, м-е ну-но с то-ой…
– Какого черта ты тут делаешь, Жанна? Да еще в таком состоянии, – и он поволок ее к машинам, так и не успевшим прийти к разумному консенсусу. – Езжай давай отсюда.
– По-ушай, – Жанна повернулась к нему и немного закинула голову, чтобы увидеть его глаза, – Глеб, всего несколько минут, и я уйду, – она вцепилась левой рукой ему в плечо, правой по-прежнему сжимая атамей.
От резких движений боль во всем теле усилилась, ей казалось, что она уже горит. Но Бейбарсов смотрел на нее со спокойной неприязнью, без удивления – значит, не горит еще.
– Ну, и что тебе нужно? Я не люблю тебя, ты это прекрасно знаешь. Мне не нужна твоя жалость и жертвенность – об этом, я думаю, ты тоже догадываешься. И я не собираюсь…
– Послушай, – как можно более твердо произнесла бывшая некроведьма. – Я умираю. Сегодня на рассвете я сгорю в огне «Громуса».
– И? – Бейбарсов хмыкнул и сделал шаг назад.
– И только ты можешь меня спасти. Точнее, ночь с тобой. Глеб, всего один раз, умоляю… – Аббатикова вновь опустила голову, и слезы, попавшие на лезвие ритуального ножа, с тихим шипением испарились.
– Вот как? – откровенно язвительно спросил молодой человек. – То есть, ты хочешь сказать, что ты нарушила свою глупую клятву, которую никто у тебя не вытягивал, между прочим, а я должен ради твоего блядства поступиться своими принципами? – и он, подхватив дорожную сумку с лавки, решительно подошел к двери подъезда.
– Ты не по-и-аешь! – крикнула девушка ему в спину. – Меня изнасиловали!
Бейбарсов на секунду замер. Рука, уже лежавшая на ручке двери, дрогнула. Он медленно обернулся.
– Что ты еще выдумаешь в своих жалких потугах заполучить меня?
От его взгляда, полного холодной ярости и презрения, девушке стало еще хуже, она уже не могла даже дышать – воздух обжигал ее гортань, легкие…
– Я тебя не-авижу, – прошептала Жанна.
– Это твои проблемы, девочка, – и, открыв дверь, он исчез в темноте подъезда.
– Ненавижу!
От ее вопля, эхом пролетевшего по двору, в нескольких окнах зажегся свет.
Раскаленный кинжал без усилий вонзился в ее грудь, проходя сквозь ребра так легко, будто они были из сливочного масла. В быстро угасающем сознании пронеслась последняя мысль: «Я сейчас упаду…»
– Я сейчас упаду, – пробормотала Жанна и сделала неловкий шаг вперед.
Резкий порыв ветра принес с собой серый свет и легкий звон. Также внезапно, как и прилетел, ветер утих, и лишь пронзительная тишина наполняла нижегородский двор. Двор? Аббатикова огляделась. Двора не было: насколько хватало взгляда – лишь серая сухая земля, усыпанная мелкими острыми камешками, да такой же серый горизонт.
– Жанна… – Аббатикова повернула голову на шепот, – Жанна…
В двух метрах от нее лежал Глеб. Куртка на нем была расстегнута, свитер на груди неровно разодран, и сквозь прореху была видна длинная рана. Немного дальше, за его телом, был обрыв. Жанна знала, что голос шел оттуда. И знала, кому он принадлежит. Она опустила взгляд – атамей, выпавший из рук в момент ее смерти, упал острием вниз и воткнулся в землю. На его рукояти крепилась толстая нить, а на ней – четыре человеческих сердца.
– Мне уже не больно… – одними губами прошептала девушка.
– Мне тоже, – сказал кто-то сзади.
Некроведьма обернулась. Валялкин смотрел на нее немного печально и с легким укором.
«Так вот чье четвертое…» – удивленно подумала она.
– Жанна…
Жанна с пронзительным визгом упала на землю и зажала уши руками, лишь бы не слышать этого тихого стона. Но шепот Лены звучал так отчетливо, будто она была всего в метре от нее.

5.

Чтоб не жил – кто стар,
Чтоб не жил – кто юн!
Богиня Иштар,
Стреми мой табун
В тридевять лун!

– Здравствуй, Татиана, – Гроттер молча кивнула в сторону зудильника, нимало не заботясь, увидит ли ее собеседник. – Разреши выразить тебе мои соболезнования по поводу смерти Ивана, – Шурасик говорил медленно и спокойно, немного торжественно, но ведьме показалось, что светило науки действительно опечален.
«Откуда он знает? – устало вздохнула она. – Ведь я еще никому не говорила…»
– Я знаю, что ты сейчас испытываешь, поверь, мне очень жаль, – он на секунду запнулся, подбирая дальнейшие слова, – но у… – Шурасик пожевал губами и решился употребить двусмысленное местоимение, – у нас есть время только до рассвета, а это… эмм… часа полтора-два примерно.
– Время? – тихий и осипший от рыданий голос заставил его вздрогнуть. – На что?
– Я отправляюсь в Мир Мертвых, – он немного помолчал, потом добавил: – за Леной. Но, поскольку я силен лишь в теории, а с практикой… эмм… я не часто, так сказать, сталкиваюсь, в отличие от тебя, то я… мне кажется, что твоя помощь будет неоценимой. Тем более, тебе тоже есть за кем идти туда…
– А что с Леной? – отрешенно-вежливо прозвучал вопрос. – Она заблудилась?
Если бы Таня посмотрела на экран зудильника, ей определенно стало бы неуютно – настолько укоризненным был взор Шурасика.
– Она умерла, – ответил он, поняв, что ждать от Гроттер сообразительности сейчас не стоит, ровно как и обижаться на нее.
Молодая вдова подняла тяжелый взгляд на бывшего одноклассника. Курло, несомненно, стоило бы поучиться такому – будь Танин собеседник сейчас рядом, от него бы вряд ли даже пепел остался.
– Мне не до шуток. Некромаги просто так не умирают.
Шурасик нервно поежился, немного поерзал на стуле и еще медленнее, аккуратно подбирая каждое слово, начал объяснять:
– Понимаешь, Татиана, она не… некромаг. С тех пор как… эмм… Иван отдал свою магию Мегару, не только Глеб лишился своих сил, но также и Лена с Жанной. Они же были тройкой, а затем к ним присоединился, стараниями Бейбарсова, еще и Иван. Их магия, может, и канула в Лету, а связь, хоть и значительно ослабла, но все-таки осталась. Елена что-то нашла в книгах про объединение душ при передаче некромагом дара двум и более ученикам… Ты не возражаешь, если я сейчас… – Александр смущенно поправил очки, хотя необходимости в этом и не было, – телепортируюсь к тебе, и дальнейший разговор мы поведем уже не по зудильнику?
Таня не возражала.
– Пока смерть не разлучит нас, – она прошептала брачную клятву, целуя покойного мужа. – Прощай.
Ей действительно было за кем идти в Мир Мертвых.

_____
[1]. Далет – в кабалистике шестой знак, символизирующий дьявола, и в раскрытом, синонимичном значении – обман. При графическом заклятии усиливается двойным или тройным начертанием символа. (А. Кроули)
[2]. Некоторые фантасты привязывают наработанные магические навыки к девственности ученика/ученицы. С началом половой жизни, по их изложению, некоторое время маг не может выполнить даже простейших вещей, но после восстанавливается (Пол Андерсен, например) или же вовсе теряет магические способности (Урсула Ле Гуин, тоже для примера)

Отредактировано Draco (29 мая, 2017г. 20:31:16)